Вязкий ил на отмелях долго хранит следы. Медведи здесь частые гости, но почему-то предпочитают лишь утренние часы. Я жду, поминутно озираясь: доверять можно только глазам, все звуки заглушает прибой. Откуда появится он? Из зарослей шелайманника вдоль реки или со стороны океанских пляжей, а может, спустится с крутого уступа — там тоже идет медвежья тропа. Каков он будет? Ведь двух одинаковых медведей не бывает. Есть флегматичные натуры, которые терпеливо сносят человека, если их не тревожить. Есть «заячьи души» — такие тут же пускаются наутек. Есть любопытные — эти могут привязаться, как хвост. К сожалению, немало медведей и со скверным характером. Но по-настоящему опасен лишь тот, которому довелось пообщаться с охотниками. Увы, в наше время нет гарантии не встретить подранка даже в глухих заповедных урочищах.
Я стараюсь отбросить мысль о подранке. Ружья у меня нет, да и в двадцати метрах от зверя оно вряд ли поможет, тем более если в руках фотоаппарат. Но почему обязательно должен попасться агрессивный? Я помню, как здесь же, на Шумной, наблюдал за медведем, которого не смутил даже садящийся неподалеку вертолет. Это был крупный самец с большим жизненным опытом, судя по его громадному брюху и обшарпанной морде. Он появился на берегу Шумной как раз в ту минуту, когда на противоположном садился вертолет, набитый туристами. Я видел, как накренилась машина, оттого, что все они сгрудились у иллюминаторов левого борта. Пилоты не глушили винты, дверца салона отворилась, и оттуда высыпала обвешанная фотоаппаратами орда. Тесно сбившейся кучей она двинулась к медведю. Опасливо пригибаясь, зрители стояли на одном берегу, медведь напротив них — на другом. Пилот махнул рукой, орава полезла обратно в вертолет. Медведь отщипнул пучок травы и проводил задумчивым взглядом дьявольскую машину...
Медведь, которого я жду, спустился с уступа, но я заметил его раньше, когда он был еще наверху и шел вдоль края, выбирая удобное место для спуска. Пока зверь что-то вынюхивал среди камней, я искал себе укрытие и выбрал вывороченную с корнем каменную березу, лежавшую на берегу реки. За ее гигантским корневищем я мог стоять в полный рост и свободно наблюдать за медведем в «амбразуры» между корней. Но, выбрав эту березу, я оказался у него на пути и тем самым поставил себя в трудное положение. Если бы я отошел от реки хотя бы метров на десять, то, наверное, избежал бы той психологической дуэли, которую пришлось выдержать.
