После бесконечного, растянутого вдоль шоссе Белогорска дорога веселеет. Преображение внезапно. Вы о чем-то задумались, как вдруг, посмотрев в окно машины, видите, что за вас взялись горы и долины. Природа превращается в романтизированное пространство разнообразных обещаний. За поворотом готов блеснуть рукав Амазонки, вот-вот появится туча слонов. Но, раскрывшись, природа скромно складывается в лесной перевал, где растут грибы и цветут цветы, а затем уже следует Старый Крым — поселок городского типа, включающий в себя невидимое глазу цветущее татарское прошлое, хрустящий половицами Музей Александра Грина и бывшую столицу-здравницу советских туберкулезников. Начинаются виноградники и степи Восточного Крыма. В конце концов, стокилометровая дорога предлагает вам нехитрый выбор: ехать налево смотреть Феодосию или направо — на коктебельский пляж. На повороте милицейские машины — они равнодушны к дорожному движению (сумбурному, с рискованными обгонами, нередкими авариями), но имеют политическое значение. Время от времени здесь возникает татарский табор. Эти люди хотят присвоить себе Тихую бухту — гордость Коктебеля. Почему-то им ее не дают.
Юго-восточный Крым
Феодосия — это вам не Симферополь. У нее фирменные серебристые тополя. Этот маленький человек с тщеславным усатым лицом — тонкая загадка человеческой природы. Айвазовский осчастливил Феодосию железной дорогой и галереей девятых валов и кораблекрушений. Картины висят в его собственном дворце, находящемся в аварийном состоянии. Айвазовский куда более примитивен, чем Пиросмани. Крымский основатель китча неотразим: его классическое ремесло и придворный конформизм обеспечили ему вечную дружбу мирового снобизма, который изнывает от желания приобщиться к его шедеврам хотя бы в репродукциях. Снобы видят в морском примитивизме бескрайние горизонты человеческой ограниченности. Убедившись в этом, можно выйти на набережную.
Из Крыма, как из пыльного ковра, выбили всю историю. Остались следы. Мне попался рисунок средневековой Феодосии: прибрежный город, похожий на итальянский. Странным образом он совершенно не сохранился. Это одна из загадок Крыма. История так отутюжила Крым, что остались одни черепки и обломки. Воспоминания о воспоминаниях. Есть, правда, Херсонес. С несколькими колоннами. Я пробую представить себе, как князь Владимир здесь крестился. В греческом городе. Приехал в греческий город, где стоят языческие храмы и цветут маки, и крестился… В общем, наслушавшись о том, что Феодосии больше двух тысяч пятисот лет, нужно сразу стереть это знание, оно нематериально, но зато виллы, особенно табачника Стамболи, — материальное доказательство утраченного будущего: Россия рухнула вместе с виллами.
