– Ты чего такая? – допытывался Гена.
– Какая? – без выражения интересовалась я.
– Печальная.
– А чему, Гена, радоваться?
– Как чему? Посмотри, как нам повезло: дело завели, скоро суд, земля никуда от нас не денется, все будет как раньше.
– В том-то и дело, что как раньше.
От сознания, что все будет «как раньше», хотелось выть. Меня воротило с души от всего. Уехать бы куда-нибудь подальше, не видеть опостылевших соседей, коллектив, Гену, непонятного Тихомирова…
Пустота, поселившаяся на сердце, ничем не заполнялась. Дефиле, психологические тренинги, навыки обольщения – все было зря и не помогло избежать одиночества.
Как на грех, лето выдалось жаркое, дождей не было. По ощущениям, население Земли сместилось к южным морям, и только последние неудачницы вроде меня оставалась по месту прописки.
Коровы от жары мочились кровью, огрубевшие в работе доярки, дрогнув, плакали от жалости к скотине.
В церкви батюшка каждый день служил акафисты Богородице Спорительнице хлебов.
Коллектив на очередном собрании решил отстоять акафист.
Я стояла в толпе, крестилась, а две прихожанки переговаривались:
– Дождь не пойдет, если не плакать во время службы. А кто тут может заплакать? Посмотри на эти раскормленные рожи – разве они заплачут? – зло шептал старушечий голос.
Глазам стало горячо, я с удивлением обнаружила, что плачу.
Кстати, дождь пошел ночью. Видно, именно моих слез ждал Создатель, чтобы окропить землю.
Тихомиров и не съезжал, и не предпринимал никаких попыток к сближению, ставя меня в тупик. Я не знала, что думать и чего ждать от жизни, когда по вечерам слышала стук калитки. Так и хотелось спросить: ты кто? друг? медбрат? Или…
«Или» – это повар.
Следователь часто и с видимым удовольствием готовил.
За ужином мы тратили не больше двух десяткой слов, если не обсуждали следствие по делу. Тема была спасительной, если бы не она – ужин проходил бы в полном молчании, как монастырская трапеза.
– Кстати, Дим, если в ближайшее время налоговая не разблокирует расчетный счет, наше хозяйство можно будет похоронить, – как-то сообщила я следователю.
– А в чем дело? Кто вам мешает его разблокировать?
– А разве для этого не надо, чтобы прокуратура сняла арест с земель?
– А при чем тут земля?
И Дима объяснил мне, что следствие никоим образом не мешает нам работать, что все у нас будет отлично, если мы поменяем бухгалтера.
– Надо же, Генка, паршивец, никого не в состоянии контролировать! – Я имела в виду толстую, ленивую, неряшливую деваху – бухгалтершу Нонку Спирину. – Подкаблучник! И дома, и на работе импотент!
