Дима не навязывался, он будто бы ждал, что я сделаю первый шаг, а у меня и в мыслях не было двигаться навстречу невнятному Диме. Я двигалась навстречу Степану, разочарованиям и комплексам.
После сессии, перед самыми каникулами, в общаге накрыли стол. За столом Степан блистал остроумием, сыпал анекдотами, при первой возможности подсел ко мне, что-то шептал на ухо, то и дело как бы случайно касался, задерживал руку на моих коленях, а Тихомиров, невозмутимый, как вождь ирокезов на совете племени, наблюдал за маневром Переверзева.
Степка плел паутину, окучивал меня с таким напором, что я уже готова была уединиться с ним хоть в душе, хоть в мужском туалете – лишь бы доставить радость своему герою.
Дальше произошло непредвиденное: в общаге вспыхнул пожар. Загорелась кухня. Потом говорили, что кто-то бросил окурок мимо пепельницы – так гордо именовалась консервная банка на подоконнике. Вызвали пожарных, началась свалка, Степан исчез, не завершив начатого маневра, а Дима эвакуировал меня вместе с барахлом.
Я уезжала на следующее утро после застолья. Вещей было очень много, буквально «диван, чемодан, саквояж, корзина, картинка, картонка и маленькая собачонка», и Димка вызвал такси и отвез меня на вокзал.
На вокзале мы за пару минут обсудили ночное происшествие, погоду, экономическое положение в стране и предстоящие каникулы. Выглядело это так:
Дима: Ты не замерзла?
Я: Нет, не замерзла.
Дима: Жаль, что вчера так вышло.
Я: Да, жаль.
Пауза.
Дима: Чем заниматься будешь дома?
Я: У мамы огород. А ты?
Дима: Буду искать работу.
Я: Где?
Пауза.
Дима: Пока не знаю, но, скорее всего, в структурах.
Темы были исчерпаны, и дальше мы в полном молчании пялились на табло.
Я вообще не понимала, как себя вести с молчуном Дмитрием, и несколько минут до прихода поезда показались мне продолжением сессии. Экзамен я (а может, мы оба) провалила.
Тихомиров внес вещи в вагон, взял номер моего телефона в Заречье и стал пробираться к выходу. Навстречу Диме в вагон влетел Переверзев с букетом желтых роз.
Степка схватил меня в охапку и целовал, пока поезд не тронулся. Проводница орала на провожающего, необидно обзывала, а он кривлялся и балагурил:
– Я жену провожаю, девушка, один остаюсь, как узник замка Иф, – и, как мне показалось, успел очаровать «девушку» – даму бальзаковского возраста – по пути к выходу.
Степка рассчитал прыжок, залихватски спрыгнул на гравийную насыпь, а проводница предупредила:
– Не скоро такой остепенится, ох и намаешься ты с ним.
