– Наверно, ты права, но… Ладно, я им скажу. Только это ужасно несправедливо. Я все время себя спрашиваю: что я сделала не так? В чем провинилась?
– Не надо. – Катя ласково взяла подругу за руку. – Ты ни в чем не виновата.
– Нет, виновата! – Этери вскочила и возбужденно прошлась по кухне. – Ты меня извини, но если я не закурю, я сейчас просто сдохну.
– Ладно, пошли на лестницу, – покорно вздохнула Катя.
Она взяла пепельницу, и они опять вышли за дверь. Будь дело летом, можно было бы на балкон, но стоял ноябрь.
– Ты ни в чем не виновата, – повторила Катя уже на лестнице.
– Да? А я чувствую себя тифозной Мэри.
– Кем-кем? – не поняла Катя.
– Была такая дура упертая в Америке сто лет назад. Здоровая носительница тифа. Работала поварихой и всех заражала. Трое умерли. А она все поверить не могла, что это из-за нее. В конце концов ее заперли принудительно.
– Все равно не понимаю.
– Не понимаешь? – желчно переспросила Этери. – Или просто придуриваешься? Мне кажется, сейчас все бабы смотрят на меня и думают: а ну как завтра мой припрется и скажет, что нашел любовь всей жизни?
– Ах, вот ты о чем… Могу тебя разочаровать: я ни о чем таком не думаю.
– Я тоже не думала, – вздохнула Этери. – Хотя примеров полно. Вот возьми Абрамовича. Жена ему пятерых детей родила! Чего ему еще в жизни не хватало?
– Пятого дворца, – улыбнулась Катя. – Седьмой яхты. Команды «Челси».
– Да это ладно, – отмахнулась Этери. – Это так, синдром трудного детства. Мальчик жил в детдоме, теперь редуты строит из дворцов и яхт между собой и этим самым детдомом. Нет, ему Дарьи Жуковой не хватало для полного счастья. Или Познера возьми. Так любил жену, столько вместе прожили, и вот – ему за семьдесят, о душе пора подумать, но нет, нашел себе бабу помоложе, отплясывает с ней твист в телевизоре, срам смотреть.
– Ну… может, это любовь? – робко предположила Катя.
Этери жадно, бездонно затянулась сигариллой и поморщилась.
– Я тебя умоляю! Хоть ты не говори мне про любовь.
– Фира… – Катя с тревогой вглядывалась в лицо подруги. – Тебе надо поговорить с Софьей Михайловной Ямпольской.
– А кто это?
– Женщина-психиатр.
– Думаешь, я сумасшедшая? Может, ты думаешь, мне все это привиделось?
– Ты не сумасшедшая, и ничего тебе не привиделось. Но я тебе очень советую с ней поговорить. Она поможет.
– Как? – горько отозвалась Этери. – Левану мозги на место поставит? Может, сеанс семейной терапии проведет?
– Нет, вряд ли, – покачала головой Катя. – Но она поможет тебе преодолеть горе.
