Струя горячего зловонного воздуха ударила из покрытых мраком глубин насосного отделения, но Николсон и Ван Эффен оставили это без внимания и всмотрелись в темноту. Затем голландец включил фонарь, и они ясно разглядели перепачканные нефтью седые волосы взбиравшегося по трапу человека. Тут же две длинные руки потянулись вниз, и мгновением позже рядом со старшим помощником на палубе стоял человек, рефлекторно пытавшийся защитить лицо от хлынувшего жара. Он был в нефти с головы до ног, лишь белки глаз ярко выделялись на его перепачканном лице.
Николсон ошеломленно проговорил:
— Уилли!
— Он самый, — нараспев произнес Уиллоуби. — И никто другой. Старый добрый Уилли. «Цветущим молодым людям и девушкам надлежит...» Не простые ж мы, однако, смертные. — Он стер с лица немного нефти. — Никаких панихид по Уиллоуби.
— Но что, черт побери, вы делали?.. Не обращайте внимания. Идемте, Уилли. Времени в обрез. Мы покидаем судно.
Поднимаясь на мостик, Уиллоуби жадно хватал ртом воздух.
— И куда же мы направимся?
— Как можно дальше от «Виромы», — мрачно сказал Николсон. — Танкер готов взлететь на воздух в любой момент.
Уиллоуби обернулся, прикрывая глаза рукой.
— Но это всего лишь бензин, Джонни. Всегда есть вероятность, что он просто выгорит сам по себе.
— Вспыхнула цистерна номер один.
— Тогда — в шлюпки, и да поможет нам Бог, — проговорил Уиллоуби. — Старина Уилли будет жить и бороться как-нибудь в другой раз.
Через пять минут обе шлюпки загрузили всем необходимым и приспустили для погрузки людей. Всех выживших, включая и раненых, собрали вместе. Николсон посмотрел на капитана.
— Готовы выслушать ваши приказания, сэр.
Файндхорн слабо улыбнулся, — и даже это, видно, стоило ему огромных усилий, ибо улыбка перешла в гримасу боли.
— Не время скромничать, мой мальчик. Вы командуете, мистер Николсон. — Он закашлялся и поднял глаза к небу. — Самолеты, мистер Николсон. Они запросто могут перестрелять нас, как кроликов во время спуска в шлюпки.
— Они безо всяких помех сделают это и в открытом море, — пожал плечами Николсон. — У нас нет выбора, сэр.
— Конечно. Простите за глупое замечание. Файндхорн откинулся и закрыл глаза.
— Самолетов нам опасаться нечего, — раздался до странности уверенный голос Ван Эффена. Он улыбнулся Николсону. — Вы и я могли умереть уже дважды. Они или не могут, или не желают стрелять в нас. Есть также и другие причины, но время не терпит, мистер Николсон.
