С индийцем-лесником идем по городку. Здесь заканчивается строительство нового индуистского храма в тамильском стиле. Это признак того, что число тамилов на Андаманах постоянно растет. Они вынуждены переселяться сюда с юга Индии, а также со Шри Ланки, где не прекращаются столкновения индуистов-тамилов с буддистами-сингалами. За последние 15 лет за счет иммигрантов население Андаманского архипелага увеличилось с 50 до 180 тысяч человек, причем с каждым пароходом из Калькутты и Мадраса прибывают новые группы. Уже поговаривают о перенаселенности Андаманских островов, что в конечном свете может создать угрозу для первобытных племен, живущих по соседству.
На следующий день решаем отправиться на поиски племени. К западу от Рангата есть деревенька Парна Сала, а дальше — неизвестность. Вдруг нам повезет? Запасшись водой и провизией, выходим из «лоджии» и устремляемся на запад. В самом начале пути мы должны миновать мост через обмелевший ручей, в котором отмокают буйволы. У моста — шлагбаум и будочка, где дремлет «официальное лицо». Это контрольный пункт лесного надзора — здесь следят за тем, чтобы грузовики не вывозили срубленные деревья без лицензий. Наше появление интереса не вызывает, и мы идем дальше.
Навстречу то и дело попадаются ученики с тетрадями. Они идут в райцентр — средняя школа есть только в Рангате. Ребятня помладше крутится во дворе местной сельской школы. Здесь их две — одно здание старое, барачного типа, второе — новое, бетонное, двухэтажное. Это еще одно свидетельство быстрого прироста населения за счет иммигрантов. Вообще Рангат и его окрестности представляют нечто среднее между переселенческими городками Дальнего Запада, как их показывают в американских вестернах, и сибирскими леспромхозами. Добавим к этому пальмы, жару, сари, индийские мелодии, льющиеся из динамиков при храме...
Через час подходим к деревне Парна Сала. Здесь иная атмосфера. Все давно устроилось, устоялось, сельский быт упорядочен. Всякая скотина знает свое место — буйволы, коровы, собаки, куры, гуси. У каждой семьи свой земельный участок, и лишь узенькая тропинка позволяет приблизиться к тому краю селения, где начинается тропический лес, уходящий вверх по склону. Расспросы местных жителей о джарава безрезультатны. Никто не знает английского, а дети сидят в это время за партами в школе. Но кое-что мы смогли понять из жестов: при слове «джарава» крестьяне махали рукой в сторону горного хребта и при этом удивлялись: зачем нам туда нужно? Один крестьянин долго пытался нам что-то втолковать, а потом подвел к дороге и показал на раздавленную змею, лежащую у обочины.
