– А ты когда мне собирался рассказать про папу? – воскликнула я и шагнула вперед, сжав кулаки. – Когда ты собирался рассказать, что с самого начала знал, где он?
Пак обиженно сник. Неистовая, яростная музыка лилась по комнате. Ясень в углу так и не шелохнулся – точно каменная статуя.
Пак встал с дивана, смерил всех нас безжалостным взглядом и осклабился в усмешке.
– Я, пожалуй, сваливаю. Тут стало тесновато, а у меня как раз отпуск. – Он скривился в сторону Ясеня и покачал головой. – В этой хижине не хватит места нам двоим, снежный мальчик. Вспомнишь про дуэль, найдешь меня в лесу. А если хоть один из вас способен разработать настоящий план, сделайте одолжение – на меня не рассчитывайте. Я ушел.
Он еще раз скривился и, не оглядываясь, вышел прочь из комнаты.
Захлебываясь злостью и виной, я повернулась к папе; тот уже не так лихорадочно барабанил по клавишам рояля. У меня были и другие поводы для волнения, кроме Пака.
– Пап, – тихонько окликнула я, подсаживаясь к нему. – Перестань, пожалуйста. Прервись хотя бы ненадолго? Хорошо?
Я удержала его пальцы над клавишами, и на этот раз он подчинился, замер, уронил руки на колени. Значит, услышал меня, хорошо. Но по-прежнему отводил глаза… При взгляде на худое, осунувшееся лицо, морщины вокруг глаз и губ, несмотря на его относительно молодой еще возраст, я почувствовала тяжесть отчаяния.
Ясень подошел ко мне, но не коснулся.
– Хозяйская спальня дальше по коридору, – тихо проговорил он. – По-моему, твоему отцу там будет удобно, если ты его уговоришь прилечь.
Я кивнула, сама как во сне. Каким-то образом нам удалось поднять папу на ноги и отвести в большую спальню в конце коридора. Роскоши хозяйской спальне было не занимать, от кровати с балдахином до булькающего в ванной комнате горячего источника, но, когда я ввела папу внутрь и закрыла за ним дверь, ощущение было, словно я бросила его в темницу.
В коридоре я привалилась к стене и зарыдала от усталости и целой кучи неприятностей сразу. Ясень маялся поблизости. Выглядел он растерянно, как будто хотел притянуть меня к себе, обнять, но теперь между нами возникла преграда; брошенные Паком слова повисли между нами колючей проволокой.
– Пойдем. – Ясень наконец погладил меня по руке. – Сейчас ты ему ничем не поможешь. Ты устала, а в таком состоянии ничего не получится. Отдохни.
Я покорно позволила увести себя на второй этаж, в мансарду над главным залом. Грубо сработанные деревянные перила огораживали своеобразную террасу, с которой можно было выглянуть вниз, в гостиную, а в нише стояла огромнейшая кровать под покрывалом из медвежьей шкуры с целой головой и лапами.
