— Не бойтесь, ковер не изгадил, — усмехнулся киллер, подавая левой рукой недостающую ножку с подставкой.
— А чем это вы так?
— Неважно. Если хотите, могу тоже самое сделать вот этим ножом, — Александр повертел в пальцах столовый нож с зубчиками, который Мухин приготовил для разрезания стэйков.
— Нет, нет…. У меня не так много лишних бокалов. А если еще тут появится ваш учитель…
— Он не появится, у него другие дела, — сказал Александр и замолчал.
Мухин понял, что его шутка про наставника и, по всей видимости, руководителя киллера, была неуместной.
— Простите за еще один нескромный вопрос. А чем конкретно ваша организация занимается? Я так понимаю, она не в нашей реальности?
— Не в вашей, — кивнул гость, — А занимается решениями различных проблем, по мере их возникновения. Ладно, — Александр залпом опустошил бокал и поднялся- Засиделся я у вас. Если вдруг будут какие-то новости, оставите мне сообщение в условленном месте. А это я заберу.
Киллер поднял со стола листок писчей бумаги снегурочка, с наброском на ней вытянутой крысиной физиономии с маленькими глазками. Если бы этот рисунок карандашом увидел Хантер, он, скорее всего, во-первых, удивился бы; а во-вторых, порадовался. Мухин рисуя его портрет по памяти, сам того не желая ему польстил. И глаза были несколько крупнее, и волосы в меру прилизаны, а самым интересным вышло выражение на лице — эдакая смущенная невинность. А совсем не та крысиная наглость и ненависть в глазах, что так запомнилось Валерию Николаевичу.
Мухин поднялся проводить гостя и закрыть за ним дверь. Хватит с меня на сегодня гостей, устало подумал он.
— Вы, уж извините, что вечер вам сегодня испортил. Но надеюсь, зла на меня не держите? — спросил Александр, оборачиваясь в дверях.
— Не держу.
— Вот и славно! Странно все-таки…вы все выбрали своей специальностью медицину, и похожи не только внешне. Удачи!
Сказал гость, и канул в подъездную темноту. Оставив Мухина размышлять над своими последними словами.
***
А Семену Пихтову в это время снился удивительный сон. Будто спустилась к нему сверху из мастерской его Маргарита, легко и невесом ступая. Но противная пятая ступенька все равно скрипнула.
— Ты узнал меня?
— Да, — ответил Семен, — Ты Маргарита. Ты мне снишься…
— Снюсь, — ответила она, растягивая губы в улыбке.
Ах, как оказалась хороша её улыбка. И эти искорки смеха в её бездонных черных глазах. И Семен утонул в них.
— Ты устал мой хороший? — спросила она, и её голос зажурчал как ласковый ручей.
