Гетман опустил голову, сделал покаянный вид и повинился:
— Перед восточным государем и светилом русским, виноват я, холоп и слуга его, такое слово выговорил с сердца, потому что досадили мне донские казаки. Государева же милость, — Хмельницкий посмотрел в глаза Неронову, — ко мне и всему Запорожскому Войску большая — в хлебный недород нас с голоду не морил, велел нас в такое время прокормить, и многие православные души его царским жалованьем от смерти освободились. А донцам мы мстить не будем и с ханом крымским их помирим.
Прощаясь с Нероновым, Богдан оправдывался, что у него союз с ханом на то время, пока с Польшей не замирятся, и если ему не устоять перед ляхами, то он с Войском Запорожским на царскую милость надеется. Отступит от проклятых ляхов в его, царского величества, сторону, а в иные государства переходить мысли у него нет.
И добавил:
— Хан обещал, что если московский царь примет Войско Запорожское к себе, то и он со всей крымской ордой перейдет под руку Москвы.
Царский посланник посмотрел на него скептически, понимая, что Хмельницкий перебрав вина, несёт уже невесть что.
Конечно, гетман сознавал, что Зборовский договор вряд ли будет одобрен сеймом, а, следовательно, грядет новая война. Исход ее может быть для него неудачным, потому и стремился заручиться поддержкой Москвы на случай поражения.
Хмельницкий попал в сложное положение и вынужден был хитрить и вести двойную игру: идти на всякого рода компромиссы и с турками и, особенно, с татарами. Москва в то время ещё не была готова к решительному шагу — присоединению Войска Запорожского к Московскому государству.
— Иди, чего встал, — татарин чуть дотронулся до Николая, не решаясь толкнуть его сильнее.
— Да вот, любуюсь на горы Крымские, в красивом месте живёте.
— Любуйся, любуйся, скоро уж не придётся любоваться.
— А что так, в дальние края отправлять будете?
— Это уж куда Великий хан решит, мне поручено только привести вас.
Путники замолчали. Марциан шёл впереди Николай за ним, а позади татарин. Узкая тропинка позволяла идти только друг за другом. Шли медленно, руки у пленников были связаны за спиной.
«Если бы умертвить хотели, давно бы это сделали, — думал Потоцкий, — уже почти два года они с Марцианом в татарском плену пребывают».
Вскоре показался Бахчисарай. Поляки прошли сквозь большой сад ко дворцу. У входа татарин предложил им подождать, перекинулся несколькими словами со стражей и предложил войти в помещение, видимо, служившее хану приёмной.
