— Вельможная пани, к вам арендатор, — отвлёк её от дум вошедший слуга.
— Проси.
В дверях показался пейсатый еврей, который протискивался в них бочком.
— Осмелюсь нарушить вашу трапезу пани, но пан Потоцкий требует плату за имение.
Пани Рудницкая не питала к Менделю дружественных чувств, но и неприязни тоже не было. Она понимала, что он просто исполняет свою работу, за которую получает вознаграждение, правда, оно было тем выше, чем больше денег приносил еврей пану Потоцкому.
— Передай пану, что я отдам, как только соберём урожай.
— Э-э, пани, вы слишком добры, слишком мягко относитесь к холопам, их нужно обложить налогом существенным, тогда и деньги будут, и с паном Потоцким замиритесь.
Рудницкая гордо вскинула голову:
— Ты, Мендель, хорошо служишь пану Потоцкому, но негоже тебе лезть в чужие дела и давать советы.
— Прошу прощения, пани, я хотел, как лучше, прошу прощения, — Мендель поклонился и попятился к двери.
Рудницкая укорила себя за то, что не сдержалась. Мендель тут ни причём, он не хуже и не лучше других. Она сама воспитана в уважении к людям, и сына так воспитала, образование ему дала самое лучшее. И кто виноват в том, что она осталась без средств после гибели мужа. А если Потоцкий отберёт замок и имение, тогда ей только в нищие. Это с её-то знатностью. Но переступить через себя не могла, и увеличить налоги на холопов, закабалить их было вне её представлений о человечности.
Раздались громкие голоса, и в дверь протиснулись гурьбою молодые люди. Они с шумом рассаживались, подшучивая, и подтрунивая друг над другом.
Пани Рудницкая с улыбкой смотрела на Яну и Сашу, вспоминая, как привёл их в дом муж её перед походом к османам. Это были дети его товарища, у которого умерла жена. А потом и сам он пропал в плену, как и муж её. Так и остались дети в доме. Пани нисколько не жалела об этом, всё веселее вместе. Да и Михаилу приятно быть в компании таких же молодых людей, как он. Сашка был младше Михаила, небольшого роста, полненький, он и вправду походил на Санчо Пансо рядом с тонким и высоким другом. И любил, и был предан Михаилу, как его тёзка из романа.
— А вы знаете, что в Приднепровье опять казаки восстали, а холопы и чернь к ним присоединяются? — заявил Сашка, едва прожевав кусок мяса, — давеча сам от дворни слышал.
— А ещё, что говорят? — ехидно полюбопытствовал Михаил.
— А ещё говорят, — серьёзно продолжил Сашка, не приняв тон Михаила, — будто главным у них казак Хмельницкий, из наших, из шляхтичей.
