— Работаете хорошо, — одобрил ведущего Рязанов. Затем после паузы добавил: — Комфронта очень доволен!
Выполнив задание, командир полка сделал повторный заход на цель юго-западнее Прохоровки и стал собирать группу. Вдруг он увидел под самой кромкой облаков до полсотни «юнкерсов:». Бомбардировщики направлялись к линии фронта.
— Справа бомберы с сопровождением! Приготовиться к бою!
Команду майора Володина приняли все летчики. «Ильюшины» сделали разворот и внезапно для противника врезались в строй бомбардировщиков. Неожиданность, натиск, групповой огонь не дали опомниться фашистам. Точным пушечно-пулеметным огнем было сбито одиннадцать «юнкерсов».
Участник сражения на Курской дуге, впоследствии Герой Советского Союза, Алексей Арсентьевич Рогожин так рассказал мне об этом бое на одной из встреч ветеранов-штурмовиков.
«Строй гитлеровцев рассыпался, и наши принялись расстреливать „юнкерсы“ в упор. Жму на гашетку — длинная очередь прошивает фашиста, и он, перевернувшись через крыло, объятый пламенем, стремительно несется к земле.
Я слежу за ним. Затем отмечаю на карте место падения бомбардировщика, разворачиваюсь влево и вижу, что группа наших самолетов вместо правого разворота сделала левый и ушла далеко вперед. Скорее догнать! Добавляю газ, срезаю угол и… Четыре „мессера“ плотно пристраиваются справа и слева. Ну, думаю, попался. Лихорадочно соображаю, что же предпринять. А один из фашистов показывает мне рукой: мол, лети прямо, твоя песенка спета. И решение приходит мгновенно: идти на таран, а там посмотрим, что будет!
Лечу, а сам кошу глаза влево. Фашист в точности повторяет мой маневр — и вновь рядом. По расчету времени я должен уже быть над своей территорией. Ныряю в облака и… оказываюсь под сильным огнем вражеской зенитки. Несколько снарядов попадают в мой самолет. Понимаю, что пробит правый элерон, машина кренится вправо, вываливается из облаков, никак не могу ее удержать. И замечаю ниже и справа те самые „мессершмитты“.
Они набросились на меня, как стервятники, рассчитывали на легкую добычу. Но я делаю резкий маневр и первым даю очередь по атакующему. „Мессер“, испугавшись мощного огня, отворачивает и подставляет „живот“ под огонь стрелка Леши Голубева. Тот расстреливает фашиста в упор. А тут другой истребитель оказывается вдруг у меня в прицеле, я даже глаза почему-то закрыл. И ударил из пушек… Но третий „мессер“ прошил нас основательно — двигатель заклинило, несемся к земле. Фашист пристроился рядом и опять показывает рукой — падай, мол. Я взглянул и обмер: внизу танки с крестами, валимся прямо на их колонну. Мне вдруг так захотелось жить, так обидно стало: вырваться из такой переделки и попасть к немцам в лапы!
