…Море опьянило. После первого же омовения я захмелела, казалось, что я окунулась в огромный бассейн с шампанским. В голове шумело, щеки пылали. Я растянулась на круглой теплой гальке. Море шипело и пенилось, как масло на горячей сковороде. Мне хотелось есть. Впервые за много дней.
— Пахлава медовая! Орешки! Горячие домашние манты! — донеслось откуда-то издалека.
Я открыла глаза. Вдоль берега шла смуглая женщина с плетеной корзиной. Раньше я никогда ничего не покупала на улице, это считалось дурным тоном. Я махнула рукой и устыдилась этого жеста: мне показалось вульгарным подзывать к себе пожилую женщину таким образом. Но она быстро и охотно пошла в мою сторону, поставила корзину перед самым носом и откинула белоснежное полотенце. У меня захватило дух. Аккуратными стопками здесь было сложено настоящее богатство: подрумяненные, усыпанные сахарной пудрой сладости, имеющие форму ромба. Как это было вкусно и как дешево! Потом я снова купалась, и море благодарно слизывало сладкую патоку с моих ладоней.
Я лежала на пляже долго. Так долго, что не заметила, как на набережной зажглись фонари. Сиреневые сумерки надвинулись из-за гор, солнце быстро нырнуло за горизонт и на город обрушились потоки головокружительных ароматов, которые днем были совершенно неощутимы. Аромат ночных фиалок смешивался с другим — сочным запахом, исходившим от мангалов и огромных котлов с пловом. Шашлыки и плов продавали прямо на улице. Я купила порцию плова, ела его, сидя на парапете и наблюдая за людьми. Художники, расставляли на набережной свои мольберты и этюдники. Я решила, что завтра обязательно куплю себе бумагу и краски…
Начиналась веселая южная ночь, движение на набережной становилось все более оживленным. Все громче гремела музыка в ресторанах, толпы отдыхающих сновали у меня перед глазами сплошной разноцветной массой. Пора было уходить. Я заметила, что некоторые художники, закончив работу, собираются на пляже под скалой. Жарят на костре мидий, откупоривают бутылки с вином и пивом и, кажется, собираются здесь ночевать…
Свое новое жилище я нашла с трудом, а когда наконец открыла знакомую калитку, то увидела, что жизнь во дворе бьет ключом. Семейство из четырех человек оккупировало стол и за обе щеки уплетало жирных вяленых бычков, парочка молодоженов устроилась в гамаке под развесистой акацией, мужчины во главе с хозяином устроились на табуретах под фонарем и азартно играли в карты. Мария Григорьевна, как царица, восседала у порога в большом плетеном кресле. И двор, и дом, и сад, и сама дородная хозяйка — все было так не похоже на другой двор и другую хозяйку, там, в горах…
