Увидев меня впервые, она всплеснула руками:
— Господи помилуй! Это что за негра такая? Откуда?
— Бог ее знает, — ответила моя хозяйка, — приблудилась, из лесу пришла…
— А Петровичу ты сказала?
— А то ты нашего Петровича не знаешь! Уже с утра лыка не вяжет. Да и зачем ему говорить? Погубит приблуду, как Иеланума…
Во время этого разговора я сидела на стуле посреди комнаты и вертела головой, стараясь понять, о чем они говорят и чем мне грозит этот визит. Сердце мое трепетало, как флажок на ветру.
— Наверное, мы ее напугали, — заметила Яковлевна, — смотри, как дышит.
— Иди, посиди с нами! — позвала меня за стол хозяйка, — чаю попьем…
— Помыть бы ее нужно… — заметила банщица, — а на голове-то что! Прическа, как у Игнасио из «Тропиканки»!
— Не у Игнасио, а у Хуана Карлоса!
— Ты все путаешь. Карлос — сын миллионера, у него не может быть такой прически! — авторитетно сказала Яковлевна. — А Игнасио — тот бедняк, в которого влюблена Мария!
Старушки заспорили. Обиженная Яковлевна стала собираться домой. Я взволнованно смотрела на обеих.
— Ну чего ты, Яковлевна, — миролюбиво произнесла моя хозяйка. — А как же чай?
Яковлевна поджала губы, но все же уселась на место и снова уставилась на меня.
— На вот! — произнесла наконец она, протягивая мне печенье.
Обе подруги, подперев руками подбородки, смотрели, как я ем.
— Знаешь что, — сказала Яковлевна, — она хоть и приблуда, а все же — девка! Ты приводи ее ко мне завтра, ближе к ночи. Я воду нагрею — искупаем ее. Может, и к Петровичу заведем. Какая-никакая, а все же — власть. Может, ищут ее…
Я перестала жевать печенье и отчаянно замотала головой.
— Нет уж! — решительно сказала моя хозяйка. — Бог послал — Бог и решит, что дальше делать. Хватит с нас Иеланума, у меня за него до сих пор душа болит. Сообщили о нем — и что? Кому он тут мешал? А был он — посланец. Истинно говорю — святой… Может, эта приблуда нам вместо него дана…
— Да, Иеланума жалко… — вздохнула Яковлевна и обернулась ко мне: — Ты знаешь Иеланума?
Это имя меня взволновало. От сочетания звуков захотелось плакать. Имя звучало печально и тревожно, как зашифрованная фраза, как название пропасти, как вой одинокого зверя. В нем не было ничего человеческого.
— Да не знает она его! Не трогай девку. Видишь, она не в себе… — сказала моя старушка.
И они заговорили о таинственном Иелануме. Я прислушивалась, пытаясь разобрать их слова…
9
…Его нашли пятнадцать лет назад в медвежьей берлоге. А до этого местные жители не раз видели в лесу странное существо, передвигающееся на четвереньках, но без шерсти и хвоста. Существо с обезьяньим проворством бежало следом за большой медведицей. «Оборотень!» — решили крестьяне и перестали охотиться в тех местах. Медведица вреда не приносила. Более того, находилась под охраной закона, запрещающего истреблять редких животных.
