Приехал я сюда под вечер. Дорога от аэропорта была опасной — узкий горный серпантин, кое-где огороженный низким парапетом. Пару раз мне на глаза попались заржавелые обломки автомобилей, лежащих в ущельях. На подъезде к городу я назвал таксисту отель и по его реакции понял, что это — жилье для богатых. В «старый город» въезда не было — все машины останавливались на площади у высоких каменных ворот. Не успел я ступить на брусчатку этого исторического места, как ко мне тут же подскочил вышколенный служащий в униформе (как он меня распознал — одному Богу известно!), подхватил мой чемодан и повел внутрь города, окруженного высокой крепостной стеной. Вот где нужно снимать фильмы! По дороге он на чистейшем английском рассказывал мне о достопримечательностях, мимо которых мы проходили, и о том, где находятся лучшие из ресторанов, которых на узких улицах было несметное количество. Каким-то чудом кофейни, рестораны и пабы умещались на улочках, ширина которых не превышала размаха рук, и выглядели уютно и романтично. Минуты через три, в течение которых я вертел головой во все стороны, пытаясь запомнить расположение этих заведений, мы остановились у отеля. Мой номер оказался роскошным — со старинной дубовой мебелью, вытканными серебряной ниткой покрывалами и большим старинным зеркалом. Я дал коридорному чаевые и с облегчением запер за ним дверь. Распахнул дверь балкона — он выходил на площадь перед ратушей. На площади по кругу выстроились три ресторанчика. Столики были расставлены на улице, за ними сидели люди. Вкусные запахи — тонкие и ненавязчивые — витали над всем городом. Я быстро распаковал вещи, переоделся и решил побродить по улочкам, а потом поужинать в одном из ресторанов.
Заблудиться здесь было невозможно — все улицы вели на ратушную площадь. Гулял я долго, меня удивляла старина и уютность городка, который все больше напоминал мне какой-то исторический лабиринт. Этот город мог бы понравиться Лике, вдруг подумалось мне. Нет, вру — такое «вдруг» стало для меня постоянным, привычным состоянием. Теперь, сталкиваясь с любыми проявлениями жизни, я ловил себя на том, что оцениваю их с точки зрения Лики…
4
…Меня всегда удивляло, что даже иронично настроенные почтенные граждане воспринимают телевизионщиков как неких небожителей, сами рвутся на телеэкраны и на следующий же день после участия в каком-нибудь ток-шоу гордо поглядывают по сторонам: узнают ли их прохожие? Я достаточно хорошо знал этот мир, как и то, что со временем все постепенно превращается в профанацию. Для меня важным было одно: откровенно признаться в этом. Я, например, мог заявить прямо: то, чем занимаюсь все эти годы, и есть профанация — достаточно талантливая (этого у меня не отнять), но все же — профанация. Я мастерски агитировал человечество раскупать моющие средства, жевательные резинки от кариеса, йогурты, шины и прочее. Мне необходимо всучить всю эту продукцию как можно большему количеству людей — от этого зависит, смогу ли я сам покупать все это. Примерно об этом я и размышлял, готовясь принять участие в этом семинаре, и, конечно же, не собирался произносить ничего подобного вслух. Разве что за рюмкой ракии с такими же, как я. Если они, конечно, здесь найдутся. Я знаю, Лика бы поняла меня. Я и сам только теперь начинал что-то понимать: на фоне всей этой профанации у меня наконец появилось
