Из моих старых приятелей на плаву остался только Макс, тот самый, с которым мы отдыхали на турбазе после вступительных экзаменов сто лет назад. Он сам нашел меня после того, как диссертация стала притчей во языцех среди телевизионщиков. Я пригласил его поужинать в «Националь».
Когда мы встретились у входа в ресторан, я его не сразу узнал. Макс изменился, как-то округлился. Он неловко топтался на пороге у стеклянных дверей и, едва завидев меня, произнес:
— Ну ты, старик, крутой! Да здесь же безумные цены!
Меня передернуло. Со времени своей службы в кинотеатре терпеть не могу разговоров о ценах и воспоминаний о том, как мне приходилось по несколько месяцев сидеть на жареных кабачках по 30 копеек за килограмм.
— Не волнуйся, я угощаю! — буркнул я и толкнул дверь.
Швейцар (кстати, бывший «афганец», с которым я однажды разговорился, а потом давал щедрые чаевые) улыбнулся и вежливо придержал дверь, отчего Максово и без того красное лицо пошло пунцовыми пятнами.
Я заказал множество вкусных вещей, водку и коньяк. Пока услужливые официанты выставляли все это на столик, понял, что нам почти не о чем говорить. Моя голова была занята кучей новых проектов, недоступных Максовому пониманию, он же, скорее всего, считал меня снобом, недорезанным буржуем. Мы выпили по первой.
— О чем твой диссер, Дэн? — спросил Макс.
Я вкратце изложил суть, с каждым словом убеждаясь, что зря трачу время — классовая ненависть так и перла из глаз приятеля.
— Что слышно о наших? — решил я сменить тему и тут же пожалел об этом. Потому что услышал малоприятные вещи: кто-то спился, так и не сняв ни одного кадра, кто-то уехал из страны, кто-то перебивается в бюро ритуальных услуг, снимая похороны и свадьбы… Многие с головой ушли в политику. Оказалось, что после моего добровольного решения пойти в армию я прослыл на курсе настоящим героем, обо мне говорили, были уверены, что я погиб…
— Кстати, — как можно непринужденнее сказал я, — а как поживает наша кураторша? Не помню, как ее звали — кажется, Елизавета Тенецкая?..
— Она давно уже не Тенецкая, — ухмыльнулся Макс, — разве ты не знаешь? Она… — Макс назвал известную фамилию лидера одной из партий.
— Вот как… — произнес я.
— Да-да. Он ведь тогда, оказывается, сидел. А теперь — шишка!
Видя, что я ничего не знаю об этой стороне жизни, Макс пустился в длинный политический экскурс.
— Да у тебя, кажется, была история с его женой, — вдруг хлопнул себя по колену Макс. — Ну, да! Помнишь? Вы еще потерялись во время экскурсии. Неужели забыл?
