— В отношении Киева через три минуты убедитесь…
Он вскинул руку, неотрывно глядя на часы.
— Время… Сейчас, товарищ полковник, 21 час 04 минуты…
Едва он произнес эту фразу, в небо взвились три красные ракеты, и, еще не успели они погаснуть, грянула, зарокотала, застонала залпами артиллерия 147-й. Стоголосое лесное эхо подхватило грохот разрывов, ураганом заревело над позициями врага. Перекрывая оружейные залпы, затрещали пулеметы. В багровых вспышках пламени было видно, как гнулись и рушились деревья и, подобно стаям всполошенных птиц, над ними металась взвихренная листва.
Вслед за огневым валом батальоны первого эшелона, во главе с командирами и комиссарами, ринулись в атаку.
— За Родину!
— За Киев!..
— Смерть фашистам!..
— Ур-ра!..
Гитлеровцы ответили беспорядочной стрельбой из автоматов, пулеметов и отдельных орудий. Нет, они не ожидали такого уничтожающего отпора. В некоторых подразделениях немцев началась паника. Позже я узнал от пленных, что они сочли себя окруженными и потому вели огонь по своим. Наступательный порыв наших бойцов в этой ночной атаке был неудержим. Враг был смят и, отбиваясь, стал отступать. К утру противник был отброшен от Киева на 2–3 километра. Первый батальон капитана Ильи Симкина очистил от гитлеровцев часть Голосеевского леса и захватил одно из зданий сельхозинститута.
Развивая наступление, второй батальон вышел к утру своими ротами правее сельхозинститута, где встретил организованное сопротивление противника.
Так, приготовившись праздновать взятие Киева, противник был вынужден перейти к обороне. Многих солдат и офицеров не досчитались гитлеровцы в ту ночь в своих рядах. Мы взяли и несколько десятков пленных, и мне впервые срочно понадобился переводчик.
Комиссар, Федор Чернышев, предусмотрел и это. Где-то в Броварском лесу, в истребительном батальоне киевских дружинников, он разыскал сероглазого, лобастого парня, который, как оказалось, неплохо владел немецким.
Я глянул на незнакомца: сухощав, строен, с четкими, волевыми чертами лица, но и солдатская гимнастерка, и фуражка, и сапоги явно не по мерке, с чужого плеча.
— Откуда вы прибыли?
Он улыбнулся:
— В рабочий истребительный батальон прибыл прямо из… лаборатории. А к вам — из батальона.
— Что это за лаборатория?
— Академии наук УССР…
— Но ведь все сотрудники Украинской Академии наук, насколько мне известно, эвакуированы.
— Так точно, товарищ полковник. Однако я остался, Считаю, что в эту грозную пору должен быть в строю.
