Мать пришла в сопровождении огромного и угрюмого громилы. Когда она вошла, я вскочила. Этакий неуместный знак уважения. Выглядела она гораздо старше, чем я думала. Я запомнила ее такой, какой она была в день нашей последней встречи, однако ей уже давно перевалило за сорок, да и годы в психиатрической клинике не прошли даром. Чудесные золотистые волосы поредели и поблекли, и она была все такой же худой. Но эта болезненная худоба, как ни странно, придавала ей какую-то нервную элегантность. И пусть старый синий халат висел мешком, а ладони прятались в чересчур длинных рукавах, но она сохранила свою фарфоровую бледность. И, несмотря на изможденность, выглядела очень красивой. Настоящей аристократкой, с первого взгляда было понятно, что мать с детства привыкла к поклонению.
— Я не поверила своим ушам, услышав о твоем визите, — сказала мать вместо приветствия, насмешливо кривя губы.
Мы остановились в нескольких шагах друг от друга. От смущения я не знала, как держаться. Мать смотрела на меня с тем же знакомым выражением брезгливости и ненависти. Так обычно смотрят на мерзкого таракана, посмевшего вылезти из щели.
— Привет, мама.
Ничего более умного мне в голову не пришло.
— Ким, — бесстрастно поправила она. — Меня зовут Ким. Я тебе не мать. И мы обе это знаем.
Она королевским жестом указала мне на стул:
— Располагайся.
— Спасибо, — пробормотала я и послушно села.
Она села напротив, закинула ногу на ногу и чуть отъехала на стуле назад, словно опасаясь заразиться. Затем плавно взмахнула рукой. Ногти у нее были длинные, ухоженные.
— Так вот в чем дело. Ты наконец все поняла. Или всегда знала, кто ты такая?
— Нет, не знала, — прошептала я. — И до сих пор не знаю.
— Посмотри в зеркало. Ты не моя дочь. Ничего общего!
Мать смерила меня придирчивым взглядом и неодобрительно цокнула языком:
— Что за одежда, что за походка? Где осанка, где манеры? Ногти грызешь… — Она указала ухоженным пальцем на мои обгрызенные ногти. — И что за воронье гнездо на голове?
— У тебя сейчас прическа не лучше, — огрызнулась я.
Мои темные завитушки были, как обычно, собраны в два пучка. Но, если честно, причесываясь сегодня утром, я потратила на это немало усилий. И мне казалось, что получилось очень даже ничего, но моего мнения тут явно не разделяли.
Мать улыбнулась:
— Что ж… Здесь нет соответствующих условий.
Она вдруг резко отвернулась, будто ей было больно на меня смотреть. Затем пересилила себя и вновь взглянула на меня.
