— Шушяс-шушяс, — Буян чпокнул пробкой, но против предположений не плеснул алкоголем в рану, а смочил край полотняного бинта и обтер кровь вокруг горящей огнем выбоины в моем организме.
Самочувствие мое стремительно улучшалось: браслет прекратил свое непонятное воздействие на руку, камень продолжал светлеть прямо на глазах. Боль ушла на задворки сознания, где оказалась на правах бедной родственницы — вроде терпимое беспокойство, а хрен ты ее выгонишь, поселилась на несколько следующих дней. Шепот Буяна доносился сквозь набившуюся в уши вату. Измученный болью и пережитыми ужасами разум пал легкой добычей нового пьянящего состояния. Но с действием алкоголя сравнивать это ощущение было примитивным кощунством. Я плыл на волнах чистоты и радости. Я воспарил над действительностью с удивительной силой. И тело, и разум, и душа мгновенно настроились утолять жажду жизни.
— Хватит, нельзя много брать! — оборвал мою медитацию Буян, отняв мои конечности от прохладной шершавой коры. Пока я радовался жизни, напитываясь жизненными силами мощного и мудрого дерева, мой товарищ закончил обработку раны и заклеил ее пластырем.
— Идти нам надо. Молчун их недолго задержит. — Буян вытер и поместил в ножны «свинорез» приличных размеров. Это им он пулю из меня доставал?
Несмотря на пережитое единение с деревом, ноги в коленях вдруг потеряли силу, а тело одолел озноб — то ли от приличной кровопотери, то ли от вида испачканных моей собственной кровью орудий убийства. Все ж права та медсестричка, слабый мы народ, мужики, плохо вид крови переносим. Собственной. Потому как месячные нам с ней никогда грешить не мешали.
Вновь не туда помчали скакуны моих мыслей шальных. Вон Буяну строго параллельно, что своя кровь, что чужая, которой его суконный кафтан заляпан сверх меры. Нож в руках держал, как профи, и выражение лица при том сохранял невинное: мол, людей, бывает, им режу, но хлебушек чаще. Пули иногда из попаданцев достаю. Работа у меня такая, ваше благородие.
Первым делом, как добрался до ранца, я напился воды. Осушил свою флягу до дна — и ведь не хватило. Тоскливо стрельнул взглядом на Буянову емкость, но сами знаете, чем просить и унижаться… Кроме того, неизвестно, сколько нам еще идти и встретится ли нам источник воды.
Я достал из ранца чистую рубаху и, превозмогая себя, оделся. Окровавленную рубаху скомкал и было собрался сунуть под куст, да наткнулся на неодобрительный взгляд Буяна — как ни прячь, а получится знак для погони. И сунул мокрый комок на самое дно, стараясь избежать его контакта с продуктами, аптечкой и запасными бриджами.
