Седая Борода заметил это с удовлетворением, хотя еще не знал, насколько оправданна тревога. Прежде он помогал Траутеру в устройстве обороны, но потом Крот и его помощник предпочли обходиться без помощи Седой Бороды.
Два длинных свистка означали угрозу со стороны реки. Путешественники теперь, как правило, были мирными (и платили пошлину, прежде чем миновать спаркотский мост). Однако пять или шесть лет назад — немногие из сельчан забыли тот день — на поселок напал речной пират, вооруженный огнеметом. Огнеметы стали большой редкостью; вместе с пулеметами, бензином и патронами они в основном остались в прошлом столетии — принадлежали другому миру. Но все, что прибывало по воде, вызывало опасения.
Странное судно не успело достичь моста, когда на берегу уже собрались основательно вооруженные жители Спаркота; у многих из них были даже самодельные луки и стрелы. Сельчане укрылись среди руин и приготовились защищаться или нападать; дряхлые сердца забились поживее.
Судно двигалось под углом к течению; команда состояла явно не из настоящих моряков. Похоже, гребцы не только заботились о продвижении вперед, но и старались не перевернуть свой корабль. И то и другое давалось им с трудом.
Конечно, нелегко было управлять с помощью весел ржавым прогулочным катером длиной в тридцать футов, тем более что на борту находилось больше десяти человек со своими вещами. Но задачу команды усложнял буйный северный олень на корме, которого с трудом удерживали четыре человека.
И хотя олень был комолым — как и все другие олени, ввезенные в страну по указу последнего авторитарного правительства лет двадцать назад, — однако обладал достаточной силой, чтобы сокрушить корабельную надстройку и покалечить людей. Северные олени ценились больше, чем люди, поскольку давали молоко и мясо там, где не хватало коров, и служили прекрасными вьючными животными; люди же могли только стареть.
Наконец один из членов команды, который стоял на носу корабля и вел наблюдение, заметил воинство Спаркота на берегу и известил остальных об опасности. Впередсмотрящим оказалась высокая смуглая женщина, худощавая и весьма суровая на вид; ее черные, очевидно, крашеные волосы были подвязаны шарфом. После ее оклика гребцы с видимым удовольствием оставили в покое свои весла. Кто-то извлек из-под груды тряпок на палубе белый флаг и протянул его женщине. Она помахала флагом и обратилась к людям на берегу.
— Что она кричит? — спросил Джон Меллер. Он был старым солдатом и когда-то служил своего рода ординарцем у Крота, пока не начал раздражать его своей старческой бестолковостью. Прожив на свете почти девять десятилетий, Меллер был тощ, как палка, и глух, как пень, хотя еще неплохо видел своим единственным глазом.
