Трясущимися, неверными пальцами Катя открыла замок входной двери и помчалась на улицу.
«Быстрее! Быстрее! Быстрее!» — стучало в мозгу.
Возмущенная шелковая тапочка с помпоном из лебяжьего пуха строптиво соскочила с ее ступни.
Катя разъяренно лягнула ногой, отшвыривая и вторую, и понеслась босиком в темноту, понятия не имея, куда и зачем она бежит.
* * *
Едва лишь из допотопных ходиков, висевших над кроватью в Машиной спальне, проклюнулась облезлая кукушка и издала первый невразумительный хрип, Маша села в своей постели.
Она легла спать еще в десять, и сейчас глаза ее были по-прежнему закрыты, но рука решительно откинула одеяло — Маша опустила босые ноги на коврик и механически натянула пухлые тапочки в виде лопоухих собачек — подарок папы. Затем, слепо вытянув перед собой ладони с широко расставленными пальцами, уверенно направилась в коридор.
Заслышав неопознанный грохот, мать и отец разом выбежали из своей спальни и успели увидеть куцую косичку на ситцевой спине дочери и заднее колесо велосипеда, исчезающие за дверью квартиры.
В подъезде недовольно застонал потревоженный лифт.
— Куда? — подскочил Владимир Сергеич. — Сейчас одиннадцать ночи!
— Молчи, — резко осадила его мать. — Впервые в жизни дочь уходит на ночь из дома. Ей двадцать два года. Она имеет право на личную жизнь! Вот видишь: сняли венок безбрачия — сразу подействовало!
— Какая личная жизнь в пижаме? — заорал тот, взбелененный ее бабскими бреднями. — Какой венок?! На ней же пижама и тапочки! И на велосипеде ездить она не умеет…
— О боже! Она лунатичка! — схватилась за сердце мама и заорала в голос: — Машенька, девочка, вернись!
Мать стремглав выбежала на лестничную площадку и, услыхав, как лифт с лязганьем открылся на первом этаже, торопливо перегнулась через перила.
— Доча! Доченька! — завопила она, сложив рупором руки. — Доченька, что с тобой?! Вернись сейчас же, слышишь!
Не открывая глаз, Маша стремительно неслась на велосипеде по безлюдной улице Уманской, не зная, ни куда она едет, ни того, что она вообще едет куда-то.
* * *
Зал клуба «О-е-ей!» дружелюбно зааплодировал. У Даши не было своих песен, и весь ее широкий репертуар — от «Зачем ты дочку-воровку на свет родила?» до «Мой мармеладный, я не права» — был позаимствован с чужого плеча. Но зато голос и темперамент у Даши Землепотрясной были своими собственными.
— А теперь, — знойно заявила она, — не пора ли нам потанцевать под самый забойный хит этого лета…
Диджей понял ее намек и врубил минусовую фонограмму.
