Думаю, читатель удивится, узнав, что это был генерал Д. Волкогонов, через несколько лет обернувшийся пламенным демократом и обличителем советской эпохи. Деталь, согласитесь, знаменательная и заставляющая задуматься о «человеческом факторе», сыгравшем не последнюю роль в том, что вместо трансформации и планового демонтажа устаревшей общественно-политической структуры мы получили разгром, переходящий в хаос…
Итак, в 1984-м повесть была окончательно запрещена. Точнее, не разрешена, что, в сущности, было одно и то же. И я, как принято теперь выражаться, занялся другими литературными проектами. Следующую серьезную попытку легализовать «Сто дней…» я предпринял лишь в начале 1987-го, будучи уже автором нашумевшего «ЧП районного масштаба» и делегатом XX съезда ВЛКСМ. Выступая с трибуны съезда, я открыл высокому форуму глаза на проблему «дедовщины» (о которой был прекрасно осведомлен каждый прошедший армию делегат) и поведал о горькой судьбе моего произведения. С ответным словом выступил Герой Советского Союза «афганец» И. Чмуров и темпераментно обвинил меня в клевете на армию. Многотысячный зал аплодировал ему стоя. Я сначала демонстративно сидел, но, поймав укоризненный взгляд руководителя нашей московской делегации, тоже встал и, чуть не плача, стал аплодировать человеку, обвинившему меня во лжи. А ведь на дворе был не 37-й, а 87-й — и никто за отказ аплодировать вместе с залом меня бы не расстрелял…
Однако события развивались стремительно. Вскоре немец Руст посадил на Красной площади свой самолетик. Воспользовавшись этим неофициальным визитом, а может, и организовав его, Горбачев разогнал военную верхушку, недовольную новым генсеком и справедливо усматривавшую в его дилетантском миротворчестве угрозу безопасности страны. Армия была парализована. И А. Дементьев, даже не поставив в известность еще недавно всесильную военную цензуру, напечатал повесть в «Юности». И я надолго стал врагом армии № 1. До сих пор многие офицеры, заслышав мое имя, начинают играть желваками, хотя потом, выпив и разговорившись, обязательно сообщают, что все, мной описанное, еще цветочки, а мне следует знать и про ягодки, которые полными горстями они трескали в своей командирской жизни…
Был даже такой забавный случай. Газета «Мир новостей» проводила какое-то мероприятие, и я оказался рядом с маршалом Д. Язовым, бывшим министром обороны. Мы разговорились о фронтовой поэзии, и он очень порадовался, что есть, оказывается, еще в молодом поколении люди, разделяющие его любовь к ней. Мы наперебой читали друг другу наизусть — Майорова, Гудзенко, Луконина… Потом он подозвал кого-то из газетчиков, видимо желая уточнить мое имя, но, услышав, что это «тот самый Поляков», помертвел лицом и больше со мной не разговаривал… Не важно, что к тому времени «Сто дней…» уже вошли в школьную программу. Рана осталась. И я его понимаю. Говорящих правду не любят. Лгущих презирают. Выбор невелик…
