Мудищев, именем Порфирий,
Ещё при Грозном службу нёс
И, поднимая х**м гири,
Порой смешил царя до слёз.
Покорный Грозного веленью,
Своей е**ой без затрудненья,
Он раз убил с размаху двух
В вину попавших царских слуг.
Другой Мудищев звался Саввой,
Петрово дело защищал,
И в славной битве под Полтавой
Он х**м пушки прочищал!
При матушке Екатерине,
Благодаря своей махине,
В фаворе был Мудищев Лев,
Блестящий генерал-аншеф.
Сказать по правде, дураками
Всегда Мудищевы слыли,
Зато большими е***ками
Они похвастаться могли.
Свои именья, капиталы
Спустил Луки распутный дед,
И наш Лукаша, бедный малый,
Был нищим с самых юных лет.
Судьбою не был он балуем,
И про Луку сказал бы я:
Судьба его снабдила х**м,
Не дав в придачу ни х**.
Настал вот вечер дня другого.
Одна в гостиной ждёт-пождёт
Купчиха гостя дорогого,
А время медленно идёт.
Под вечерок она в пахучей
Помылась розовой воде
И смазала на всякий случай
Губной помадою в п***е.
Хоть всякий х** ей не был страшен,
Но тем не менее ввиду
Такого х**, как Лукашин,
Она боялась за п***у.
Но чу! Звонок! О миг желанный!
Прошла ещё минута-две —
И гость явился долгожданный —
Лука Мудищев — ко вдове.
…Склонясь, стоял пред нею фасом
Дородный видный господин
И произнёс пропойным басом:
«Лука Мудищев, дворянин».
Он вид имел молодцеватый:
Причёсан, тщательно побрит,
Одет в сюртук щеголеватый,
Не пьян, а водкою разит.
«Ах, очень мило!.. Я так много
О вашем сльшала…» — вдова
Как бы смутилася немного,
Сказав последние слова.
«Да-с, это точно-с; похвалиться —
Могу моим!.. Но впрочем, вам
Самим бы лучше убедиться,
Чем верить слухам и словам!»
И, продолжая в том же смысле,
Уселись рядышком болтать,
Но лишь одно имели в мысли:
Как бы скорей **ню начать.
Чтоб не мешать беседе томной,
Нашла Матрёна уголок,
Уселась в нём тихонько, скромно
И принялась вязать чулок.
Так близко находясь с Лукою,
Не в силах снесть Тантала мук,
Полезла вдовушка рукою
В карман его суконных брюк.
И от её прикосновенья
X** у Луки воспрянул вмиг,
Как храбрый воин пред сраженьем —
Могуч, и грозен, и велик.
Нащупавши е**ак, купчиха
Мгновенно вспыхнула огнём.
И прошептала нежно, тихо,
Склонясь к нему: «Лука, пойдём!».
И вот вдова, вдвоём с Лукою.
Она и млеет, и дрожит,
И кровь её бурлит рекою,
И страсть огнём её палит.
Снимает башмачки и платье,
Рвёт в нетерпенье пышный лиф,
И, обе сиськи заголив,
Зовёт Луку в свои объятья.
Мудищев тоже разъярился;
Тряся огромною е**ой,
Как смертоносной булавой,
Он на купчиху устремился.
Ее схватил он поперёк
И, бросив на кровать с размаху,
