– Никаких сложностей не возникнет, если нас не застукает ночной сторож.
* * * * *
Этим вечером лорд Чарльз Джарвис, возвратившись домой после плодотворной встречи с принцем, министром Каслри и его заместителем Фоули, обнаружил дочь сидящей в гостиной у пустого камина. На коленях Геро лежала позабытая открытая книга, а взгляд был устремлен куда-то вдаль.
– Что такое? – удивился барон, останавливаясь на пороге. – Никаких балов и раутов? Ни одной скучной, зато познавательной лекции в каком-нибудь ученом обществе? Ни единой интеллектуально возвышенной и рассудительной беседы в салоне очередного немодно одетого «синего чулка»?
– Нет, просто спокойный вечер дома.
Джарвис уселся напротив, сверля дочь тяжелым взглядом.
– В последнее время ты выглядишь уставшей.
– Да? – она одарила отца нежной улыбкой. – Чрезвычайно нелестное замечание, папа.
На Геро было узорчатое муслиновое платье с простеньким круглым вырезом, прикрытым кружевным фишю[36]. Однако внимание барона привлекло ожерелье на ее шее: трискелион из серебра и голубого камня. В долгой и запутанной истории этого украшения, по преданию принадлежавшего валлийской жрице друидов, фигурировала любовница последнего британского короля из династии Стюартов, а также странная легенда, в которую Джарвис ни на йоту не верил.
С год назад он в шутку преподнес эту вещицу дочери. Когда-то ожерельем владела мать виконта Девлина, ветреная графиня Гендон. Но Геро об этом не знала. И теперь, глядя на нее, барон вдруг подумал, что, будь он суеверным, история трискелиона показалась бы ему настораживающей.
– Зачем ты носишь это? – насупился он.
Геро коснулась диска из голубого камня кончиками пальцев и бесхитростно ответила:
– Мне нравится. А что?
Отец покачал головой.
– По-прежнему собираешься замуж за Девлина?
– Конечно. Почему вы спрашиваете?
Барон мог открыть Геро многое о происхождении ее жениха и о графине Гендон – то, о чем самому Девлину было невдомек. Но Джарвис давным-давно уяснил, что знание может превратиться в могущество, и изучил свою дочь достаточно хорошо, чтобы понимать: ни одна из неприглядных, старых тайн не заставит ее переменить принятое решение.
– Ты почти – заметь, почти – заставляешь меня сожалеть, что я не одобрил твою идею отправиться странствовать по миру.
Захватив книгу, Геро с негромким смешком встала с кресла и поцеловала отца в щеку:
– Доброй ночи, папа.
Он смотрел дочери вслед, хмурясь все сильнее.
От края до края страны Джарвис наводил страх, славясь сверхъестественным всеведением благодаря разветвленной сети осведомителей. Однако в собственном доме могущественного лорда что-то происходило, что-то, затрагивающее родную дочь, а от него суть событий странным образом ускользала.
