– Правда, – Геро вернулась к своему занятию. – Надеюсь, папа, вы намерены пожелать мне счастья. Полагаю, вы достаточно хорошо знаете меня, чтобы понимать – я выйду замуж, будет на то ваше благословение или нет.
– Я могу лишить тебя наследства.
– Можете, – согласилась своевольница. По условиям брачного контракта родителей лорд Джарвис обязывался выделить каждой из дочерей, родившейся в этом союзе, не менее десяти тысяч фунтов. От этой выплаты вельможа не мог уклониться. Однако Геро, как единственному выжившему ребенку, предстояло унаследовать изрядную долю отцовской собственности, не передаваемой по майоратному праву следующему в очереди на баронский титул родственнику мужского пола – толстому и занудному молодому человеку по имени Фредерик Джарвис. Но барон имел полную власть изменить завещание и оставить все ему. – Не сомневаюсь, кузен Фредерик будет доволен.
Джарвис издал неприличный звук:
– Кузен Фредерик – никчемный и безмозглый фат.
– Так и есть. Что ж, вы всегда можете пожертвовать свое состояние какому-нибудь благотворительному заведению.
– Довольно. Я не намерен лишать тебя наследства, и ты это знаешь, – барон наставил на дочь толстый палец. – Однако собираюсь выторговать наилучшие условия по брачному контракту, уж будь уверена.
– Рассчитываю на это.
Джарвис подошел к стоявшему у камина графину, чтобы налить себе бренди.
– При одной мысли о моем неудовольствии все королевство трепещет в страхе. Кроме моей же собственной дочери.
– Вы и сами бы не захотели иного, – улыбнулась Геро.
– Думаешь? – с глухим стуком барон поставил графин. – Полагаю, ты отдаешь себе отчет в своих действиях.
– Вы сами постоянно подталкивали меня к замужеству.
– Но Девлин, Геро? Девлин?!
Более тридцати лет своей жизни лорд Джарвис посвятил защите нерушимости правящей Британией монархии внутри страны и расширению ее власти и влияния за рубежом. Немногие осмеливались длительное время противостоять могущественному вельможе. Барон, действовавший скрытно и безжалостно через сеть осведомителей, шпионов и наемных убийц, принадлежал к людям, ставящим превыше всего порядок и стабильность и питающим единственно презрение к таким сентиментальным понятиям как «честность» и «справедливость». По мнению Джарвиса, нынешнее восторженное увлечение «равенством» представляло собою наистрашнейшую опасность, грозящую цивилизованному миру.
Девлин же был из тех, для кого власть и сила никогда не являлись священными, для кого имели значение не право превосходства и практическая выгода, а справедливость и доводы разума. В ходе своих расследований он без колебаний проникал в самые темные уголки деятельности барона. Снова и снова Себастьян Сен-Сир не только вставал на пути влиятельного королевского кузена, но и осмеливался срывать его планы.
