Ноэль повернула на Ларкспер-лейн, и все мысли о Хэнке Рейнолдсе улетучились из ее головы при виде темно-синего «лексуса» матери на дорожке возле дома.
Мэри, одетая в облегающие джинсы и простую белую блузку, вытаскивала из багажника машины большую картонную коробку. Услышав шум подъехавшей машины, Мэри выпрямилась и обернулась.
Ноэль бросилась к ней и поморщилась, неосторожно наступив на перевязанную ногу.
– Мама, что ты здесь делаешь? Что все это значит? – Она указала на гору сумок и коробок на газоне.
Должно быть, вопрос прозвучал слишком резко, потому что мать слегка нахмурилась.
– А ты как думаешь? Я переезжаю к вам. – Но ее беспечный тон не обманул бы даже ребенка. – Конечно, не навсегда. Только на время.
Ноэль была слишком ошеломлена, чтобы ответить. Неужели ради нее мать готова пожертвовать карьерой? Забыть о разногласиях с бабушкой? Это было невероятно. Поразительно. Слишком хорошо, чтобы выглядеть правдоподобно.
Ликование Ноэль сменилось шквалом знакомых сомнений. Наверняка Мэри движима лучшими побуждениями, но надолго ли? До первого кризиса в офисе? До первого капризного клиента? Наступила неловкая пауза. Когда же Ноэль наконец заговорила, ее слова прозвучали неискренне и фальшиво:
– Вот это да! Замечательно!
Мэри ответила столь же фальшивой улыбкой.
– Я уже установила компьютер в комнате для гостей. Там я и буду работать, а в город ездить, когда понадобится.
Ноэль кивнула в сторону коробок.
– Я помогла бы тебе перенести вещи в дом, но я растянула ногу.
Мэри торопливо взглянула на ступню дочери и сразу встревожилась.
– Дорогая, как это случилось? Кости целы?
– Конечно, – коротко отозвалась Ноэль.
Она оглянулась на бабушку. Если Дорис и знала об этом громе среди ясного неба, то не подавала виду. Подойдя к дочери, Дорис чмокнула ее в щеку.
– Пожалуй, тебе не повредит чай со льдом. В пробку не попала?
– К счастью, ненадолго. – Мэри заметно успокоилась. – И от чая со льдом не откажусь.
Мэри принялась переносить в дом остальные вещи, а Ноэль на веранде тяжело прислонилась к перилам. Ее мать заняла комнату напротив ее собственной, бывшую детскую, в которой выросла. Ноэль поднялась наверх, опустилась на кровать и стала молча наблюдать, как мать с почти армейской четкостью развешивает одежду: платья слева, брюки посредине, блузки – по оттенкам. Через несколько минут напряженное молчание в комнате стало невыносимым.
– Прости, что я не сумела лучше выразить радость, – наконец выпалила Ноэль. – Просто ты застала меня врасплох. Когда ты пообещала помочь, мне и в голову не приходило… – Она осеклась, боясь высказать вслух свои мысли. Пройдет несколько дней, а может, и недель, прежде чем все решится. Продержится ли Мэри так долго?
