«Бабушка, чем ты попробуешь утешить меня на этот раз?» – в отчаянии думала Ноэль, чувствуя, как ноет сердце. Чем можно успокоить беспечную мать, у которой из-под носа утащили ребенка? Мать, которая пренебрегла разумным советом адвоката?
Спустя некоторое время, сидя в тесной приемной доктора Рейнолдса, Ноэль всерьез задумалась: может, ей следовало принять совет бабушки и остаться дома? Действительно ли все вокруг глазеют на нее, или это игра ее воображения? Ивонна Линч даже не пыталась скрыть жадного любопытства. И Мона Диксон, ждущая второго ребенка… когда-то они вместе учились в школе, но теперь Мона вела себя так, будто была незнакома с Ноэль. А когда двухлетний малыш Моны направился к Ноэль, мать оттащила его в сторону так поспешно, словно ее бывшая одноклассница была источником заразы.
И так вели себя не только Ивонна и Мона. Вчера в магазине «Покупай и экономь» Ноэль столкнулась с соседкой по улице. Пока они болтали, Карен Блейлок то и дело украдкой поглядывала на нагруженную тележку Ноэль, словно ожидая увидеть среди пакетов и коробок упаковку пива или бутылку вина. Не имело значения даже то, что у людей, перешептывающихся за спиной Ноэль, не было ровным счетом никаких доказательств. В городках вроде Бернс-Лейк требовалось доказывать невиновность, а не вину.
Внезапно Ноэль стало жарко. Несмотря на включенный кондиционер, температура в приемной приблизилась к сорока градусам. Ноэль дотянулась до столика с потрепанными журналами, взяла один, начала было обмахиваться им, как веером, и вдруг замерла: сидящая напротив Сильвия Хокмен таращилась на нее в упор. Голова жирной Сильвии сидела прямо на плечах, она напоминала старую толстую кошку, а жесткие волоски, торчащие из многочисленных бородавок у нее на лице, усиливали сходство. Как и подобало владелице единственного в городе магазина подарков «Корзина», Сильвия поспешила раздуть скандал, прошептав, что Ноэль Ван Дорен обливается потом, как осужденный по пути к виселице.
В этот момент дверь кабинета открылась, и в приемную вышел встрепанный Хэнк Рейнолдс в мятых хлопчатобумажных брюках и белом халате, но с улыбкой, на которую охотно отвечали больные дети. Даже с лица Сильвии исчезла кислая гримаса.
По мнению Ноэль, врачу было лет тридцать пять. Среднего роста, шатен с едва намечающимися залысинами, он не принадлежал к числу красавцев с классическими чертами лица, но буквально излучал доброту. Мягкие губы постоянно растягивались в дружеской улыбке, умные карие глаза поблескивали, окруженные лучиками морщинок, и собеседники невольно переставали замечать изъяны его внешности.
