— Надо будет сюда вернуться на закате. Вдвоем. — У меня в животе екнуло и отпустило.
Я ткнула альпенштоком невзрачный маленький холмик, и вдруг на меня из земли посмотрел глаз. Голубой. Вынутый из стакана глаз. Я застыла как вкопанная. Мне стало страшно до мурашек на коже. Скрюченный рабом черный саксаул, дикий, горький запах мертвой травы, палящий, испепеляющий зной и голубой ненастоящий глаз, смотрящий на меня из земли. Это была дьяблерия сказочной страны.
— Жарко… Жарко… Сил нет, — шептала мне сказочная страна снова и снова. — Жарко… Жарко… Сил нет.
А мне было холодно до озноба, вернувшегося из черной спирали заброшенной подземной мечети. Мне было душно от ее черных закопченных Узких коридоров и переходов. Мне было тяжко от ее нависших потолков. Мне было дурно от запаха рассыпавшихся, сожженных временем человеческих костей. Страх пробирал до самого нутра, до темной дикости. Я снова увидела блестящую роговицу, подернутую голубым светом газового фонаря.
— Так не бывает!
Я стряхнула наваждение и ковырнула землю. Ко мне выкатилась бусина размером с колиброванную вишню. Обычная голубая бусина. Сейчас такие носят. Она блестела на солнце. Я взяла ее в руки и отбросила в сторону, как ядовитую гадину. Сразу же! На меня снова посмотрел белый глаз с внимательным серым зрачком. Я побежала как сумасшедшая через кусты и кочки. Дьяблерия продолжалась. Она сделала мой мозг текучим и легким, а мою кровь такой густой, что сердце не могло пробиться. Я издали увидела Ваню и закричала:
— Там! Там глаза! Глаза!
У него из рук выпала лопата. Медленно. Как в замедленной съемке. Я ждала и не могла дождаться, когда она упадет. Она упала и поставила точку.
Ваня смотрел на бусину. Вертел в руке то так, то сяк.
— Это бирюза. Скорее из Индии. Не похожа на местную. Попала сюда по следам Великого шелкового пути. У него были ветки. Нефритовая — из Кашгарии в Китай, лазуритовая — из Памира в Иран и Месопотамию. Ты нашла бирюзовую, — он улыбнулся. — Новичкам везет.
Глаз был от сглаза, наверное. Таких бус полно, даже в маршрутках. Они висят под зеркалом заднего вида. Их надевают браслетом на маленькие детские запястья. Носят как брелоки. А может, это был совсем другой глаз. Тот, что важнее. Те черные, а этот голубой. Нетипично. И зрачок у него не серый, а сиреневый. Расширенный, как от атропина.
— Где нашла?
Ваня расковырял кочку. К нам выкатилась еще одна бусина. Точно такая же. Только с другим рисунком. На ней был то ли пион, то ли астра. С лучистыми сиреневыми лепестками и их тщательно прорисованной темно-розовой, почти красной тенью. Рисунки были выдавлены или вырезаны в камне, а потом заполнены краской.
