— Ну и что? — снова прервала я Лизу. — Ведь при всем этом ее бы не любили! И жила бы под угрозой развода!
— Ну и что? — ответила она вопросом на мой вопрос. — Зато у нее будет прописка и шикарная квартира, да и денег при разводе Владик отвалит столько, что мама не горюй! И меня после свадьбы тоже пристроит, пропишет, как минимум. Мы с ней специально не обговаривали, но это понятно — я тоже должна получить свою выгоду!
— Так, и что?
— Все! Они встретились, и Владик на все согласился. Даже быстрее, чем Алка ожидала. Скоро у них свадьба. Единственное, на чем настоял Владик — чтобы все тихо прошло. Просто пойдут и распишутся. Вместе жить не будут, наверное. Он сразу с квартиры съехал, как только Алка в ней поселилась, хотя она и пыталась…
— Что пыталась? Окрутить его? Соблазнить?
— Ну! Уж так старалась, психовала, даже тряпками в меня кидалась, как будто я в чем-то была виновата. А все почему? Потому что он ей понравился, Владик. Вы знаете, — девочка еще больше понизила голос, — мне кажется, Алка в него того… втюрилась. Сначала просто так встречалась, чтобы подразнить да как можно больше из него вытянуть, а потом… Сама бегать за Владиком начала! У подъезда даже подкарауливала! Вот так!
Она ухмыльнулась, и нельзя было понять, испытывает ли Лиза хотя бы малую толику сочувствия к сестре, попавшей в такое двусмысленное положение. Похоже, что не очень-то она ее жалела.
Неожиданно в кухонную дверь постучали, а потом растворили ее решительным рывком. Я увидела стоящую на пороге бледную и очень серьезную Марию Николаевну.
— Что здесь происходит? — резко спросила она. — Прошу меня извинить, но я просто не выдержала! Почему вы держите ребенка в запертой кухне уже третий час? Что вы с ней делаете? И к чему весь этот нелепый маскарад?
— Маскарад закончился, Мария Николаевна, — устало сказала я, стаскивая с головы парик вместе с платком. Было очень жарко, за все время сидения в кухне я взмокла и чертовски устала. — И ваше дело тоже закончено. Нет здесь никакой мистики, и чертовщины тоже нет. Вашей дочери Наде просто нужно в будущем очень осторожно выбирать себе подруг.
Медленно, очень медленно, Лиза перевела взгляд с меня на Марию Николаевну, а с нее — на застывшую позади материнской спины Надю. Мертвенная бледность заливала хорошенькое личико, темные глаза сверкнули злобой.
— Сволочь! Сволочь! Сволочь! — закричала она мне, поднимая к вискам сжатые кулачки. — Предательница! Врунья! Сволочь!!!
