- Да уж, - Митька опустил глаза и покраснел. Что и говорить, слова сестрицы были ему куда как приятны. Грамотей - оно верно. Спасибо Филофею-старцу, монашку покойному, что когда-то пригрел сироту-отрока, Царствие Небесное человеку Божьему во веки веков. И устав знал Митрий, и полуустав, и даже скоропись - письмо не простое, где каждая буквица одна к другой стремится, а иные друга на дружку лезут, а некоторые так и вообще набок валятся - поди разбери, что понаписано. Зато быстро - тут уж ничего не скажешь.
Прошлым летом, как помер Филофей-старец, навострился было Митька на весовую-важню или на таможню… Куда там! Тихвинский посад на свейские да ливонские рубежи известен, грамотеев много, все хлебные места заняты. И в таможне, и на весовой, да и вообще везде, где только можно, успенские монахи сидели - грамотны гораздо. А он, Митрий, из бобылей введенских - конкурент. Вот и гнали. А ведь Митька только на грамоту свою и надеялся - отец-то рановато умер, не успел ремеслу как следует обучить, а того умения, что у Митрия было, не хватало. Поучиться бы…
Дядько Ермил, староста бондарей тихвинских, предлагал, конечно, в ученики - поработать годок-другой забесплатно, но кто тогда Василиску кормить будет? Да и коровенка была - бросать жалко. Уйдет Митрий к Ермилу, как Василиска одна с коровой управится? Ну, на выпас отогнать, подоить, покормить, прибрать - ладно, а сенокос? Участок ведь выделен в заовражье - самая неудобь. Вот так подумал-подумал Митька и решил немного с бондарем обождать - может, и повезет еще на таможню пристроиться, да и Василиска чуток подрастет - замуж выйдет. Если, конечно, возьмет кто бесприданницу… Впрочем, не совсем бесприданницу - коровушку-то Митька бы за сестрицей, так и быть, отдал.
Еще одна задумка у Митри была - бить челом матушке игуменье введенской Дарье да на новый оброк в толмачи податься, к лоцманам, али так, к свейским торговым людям - их на посаде много бывало, да и сами тихвинцы в свейскую сторону на больших карбасах хаживали по Тихвинке, по Сяси-реке, через Ладогу, через Неву - в Варяжское море. В град Стекольны - Стокгольм - кожи везли, да меха - рухлядь мягкую, да медок с воском, да прочее, по мелочи, а обратно - медь да хорошо выделанное железо в слитках-укладах, а бывало, что и оружие - мушкеты - пищали свейские. Неплохие деньги делали, за сезон на ноги можно было встать крепко… Правда, можно было и сгинуть - от лихих людишек, от бурь-ураганов, да и просто замерзнуть на злом диком ветру; как правило, возвращались из Стокгольма лишь поздней осенью - раньше товары распродать не удавалось.
