Я схватил сестру за руку (другой рукой она обнимала призрака за талию, и ему это нравилось, во всяком случае, он не делал попыток вырваться).
– Пойдем, – сказал я. – Ты слышишь меня? Нужно идти.
Я не был уверен, что Дженни меня слышала. Она, кажется, прислушивалась к опять возникшему шипению и шуршанию, а призрак склонился к сестре, и впечатление было таким, будто он что-то нашептывал ей на ухо.
– Пойдем, – повторил я и потянул Дженнифер за собой.
Она вырвала руку и сказала:
– Джон, подожди! Я должна тебе сказать. То есть, сказать хочет Норман, но без меня ты его не поймешь. Так что помолчи, хорошо?
Дженни держала призрака за руку, я держал за руку Дженни, мы стояли странной скульптурной группой, пока Норман что-то шипел, а сестра, будто заведенная, повторяла, пересказывала или переводила (не знаю, как точнее выразиться), наверняка не понимая и половины слов, которые произносила. А я понимал? Многие слова и для меня были звуками, лишенными смысла, я уверен был лишь в том, что правильно их запомнил…
– Я учусь на физическом факультете, – говорила Дженнифер, прислушиваясь к шелесту, шорохам, скрежету и завываниям. – Изучаю физику времени, но не теоретически, как мои коллеги с кафедры квантовой физики, а экспериментально. Делаю курсовую работу по американской истории между Гражданской и Мексиканской войнами.
Дженнифер произносила слова так, будто с младенчества знала, что такое физика, которая… я запомнил произнесенное ею слово, но что-то подсказывало мне, что Дженни не смогла повторить его правильно. И еще: о Мексиканской войне… Не было такой войны, что за странное название?
Я хотел прервать ее, подозревая, что сестре было трудно воспроизводить слова, недоступные ее пониманию. Даже слово «электричество» было почти невозможно заставить Дженни произнести. Отец пытался, когда прочитал в газетах, как молния убила трех коров и мальчишку-пастуха. Я не хотел, чтобы Дженнифер мучилась – потом это отразится на нас, ее близких; приступы безумия надолго выбивали всех из колеи, – и я открыл рот, чтобы сказать: «Хватит, замолчи!», но – о, ужас! – не смог выдавить ни звука. Какая-то сила лишила меня дара речи и приковала к месту – я только и мог стоять столбом, слушая странные речи сестры, которые, как я понимал, были на самом деле речами призрака.
– Я не стану рассказывать, как устроена машина времени, это долго, и ты, Дженни (Господи, он уже называл сестру по имени и на «ты»!), не сможешь повторить мои слова так, как они звучат на самом деле, да и брат твой не поймет принцип, открытый два столетия спустя после его рождения.
