Некоторое время вода, наполнившая легкие, мешала ему отвечать на все еще доносившийся крик шкипера. Наконец, он смог ответить и разразился радостным лаем. Шкипер пришел: он возьмет его из этого едкого, колючего моря, которое слепит ему глаза и мешает дышать. Шкипер действительно был богом — его богом, наделенным божественной властью спасать.
Вскоре он услыхал ритмический стук весел в уключинах, и его лай зазвучал так же радостно, как голос шкипера, который все время подбодрял его и подгонял гребцов.
— Все в порядке, Джерри, старина. Все в порядке… — Греби, греби, ребята! — Едем, Джерри, едем! Держись, старина! Крепись. — Греби, греби, черти. — Вот и мы, Джерри. Держись, мы тебя вытащим. — Легче… легче… Греби!
И внезапно Джерри увидел, как из мрака выступили смутные очертания вельбота; свет факела ударил в глаза и ослепил его, и, радостно лая, Джерри почувствовал и узнал руку шкипера, схватившую его за загривок и поднявшую на воздух.
Весь промокший, он прижался к сырой от дождя груди шкипера, бешено колотя хвостом по удерживающей руке и неистово облизывая подбородок, щеки, губы и нос шкипера. А шкипер не замечал, что сам он промок и трясется в приступе перемежающейся лихорадки, вызванной сыростью и недавней тревогой. Он знал только, что щенок, данный ему в то утро, вернулся целым и невредимым.
Когда команда склонилась к веслам, он зажал рулевое весло между рукой и боком, чтобы другой рукой поддерживать Джерри.
— Ах ты, мой малыш, — шептал он и все снова и снова повторял эти слова. — Ах ты, мой малыш!
А Джерри, повизгивая и скуля, отвечал ему поцелуями, и он также весь дрожал, но не от холода: его чувствительные нервы были слишком потрясены.
Очутившись на борту, Ван Хорн поделился своими мыслями с помощником.
— Щенок попал за борт неспроста. И волной его не смыло. Я завернул его в одеяло и привязал веревкой.
Он прошел сквозь толпу, состоявшую из команды и шестидесяти чернокожих пассажиров, высыпавших на палубу, и осветил факелом одеяло, все еще лежавшее на мешках.
— Так и есть. Веревка перерезана, а узел нетронут. Кто из негров это сделал?
Он оглядел круг черных лиц, направляя на них свет факела, и в глазах его вспыхнул такой обличающий гнев, что все потупились или отвели глаза.
— Эх, если бы только щенок умел говорить! — с сожалением воскликнул он. — Он бы сказал, чьих рук это дело.
Вдруг он наклонился к Джерри, который стоял так близко к нему, что его мокрые передние лапы покоились на голых ступнях шкипера.
