— Тьфу, и ты туда же! — сплюнул Никита. — Сатанинское то дело — вирши слагать.
Хворостинин, довольный, что нашел человека понимающего, не заставил себя упрашивать и прочел звонко, чуть завывая:
Люди сеют землю рожью,
А живут будто все ложью!
— Не слышит тебя наш патриарх Иов!>{15} — воскликнул, снова крестясь, Хованский. — Проклял бы тебя за окаянство твое! Это кто же живет ложью?
— Все живут ложью! — накаляясь обличительным гневом, заявил Иван воинственно. — На словах песни и пляски осуждают, а сами на гульбищах что вытворяют? Не веришь? Сходи посмотри на монахов Чудова монастыря! Тут рядом. Погрязли в пьянстве, прелюбодействе!
— Успокойся, Иван! — угрюмо заметил Дмитрий. — Наша с тобой забота — воинское дело. Русь от недругов охранять. А души пусть спасают церковники.
Увидев краем глаза, что вокруг них начинает крутиться какой-то ярыжка, Дмитрий решил прервать жаркий спор:
— Ну, здорово бывайте, друже! Мне пора.
— Куда?
— Матушку хочу навестить. Она на царицыном дворе.
Оба князя с уважением поклонились:
— Передай своей матушке, Марии Федоровне, низкий поклон, — сказал Никита. — И нас не забывай. Приходи к нам в воскресенье обедать. Чай, Дарью давно не видел! И детушек наших.
Поблагодарив за приглашение, Пожарский отправился через двор к следующим воротам, ведущим в покои царицы. Узнавший князя слуга выскочил на крыльцо:
— В саду твоя матушка. Ступай туда.
В закатных лучах солнца цветущий яблоневый сад царицы, казалось, был покрыт розовой кипенью. Здесь и звуки, и запахи казались особо чистыми. Где-то вдалеке звенел девичий смех. Князь нерешительно направился туда по извилистой дорожке, усаженной шиповником. За поворотом показалась веселая лужайка, посреди которой на скамеечке, обитой бархатом, сидела княгиня Пожарская. Она вязала. Чуть в отдалении несколько девушек качались на качелях.
— Матушка, здорова ли ты? — склонился Дмитрий перед княгиней.
Княгиня радостно вскочила и нежно обняла сына.
— Какой ты у меня большой и красивый.
— Ну, полно, матушка, — засмущался Дмитрий.
Сейчас, когда они стояли рядом, было видно, как похожи мать и сын — оба статные, голубоглазые, с правильными прямыми чертами лица, с горделивой осанкой головы.
Княгиня Мария Федоровна была из старинного и независимого рода Беклемишевых. Издавна в этом роду почитались грамота и культура древних. Ее дед, Иван Берсень,[27] прозванный так современниками за колючий язык и неуступчивый нрав, был не только близким к великому князю придворным, имевшим даже свои палаты в Кремле, но и известным книгочеем. Он сдружился с философом и писателем из Афона Максимом Греком, приехавшим в Москву по приглашению великого князя Василия III для перевода греческих книг, оставленных ему в наследство матерью Софией Палеолог.
