Роща эта составляла неотъемлемую часть Роузленда, вместе с другой рощей, расположенной у самой стены. На пару они занимали чуть меньше двадцати акров из пятидесяти двух, составляющих всю площадь поместья, и объяснить наличие опавшей листвы в одной роще и полное отсутствие в другой я пока мог только тем, что вторая находилась в непосредственной близости от особняка.
Каким образом главному садовнику удавалось столь эффективно убирать листья в этой роще, меня особо не занимало, в отличие от другого вопроса: почему он считал необходимым их убирать? Возможно, это имело какое-то отношение к мальчику, которого держали взаперти.
Миновав рощу, я вышел на луг, где траву уже не косили, и местами она доходила до пояса. После жаркого лета зеленый цвет она сменила на бело-золотой. Сезон дождей еще не наступил, и ветер не прибил ее к земле. Новая, зеленая, пока не росла.
На вершине холма я остановился, глядя на юго-запад, в сторону мавзолея, который возвышался в нескольких сотнях ярдов от меня. После минутного отдыха я направился бы к нему, если бы краем глаза не уловил какое-то движение.
Земля с гребня этого холма уходила вниз, но пологий спуск переходил в подъем следующего холма, не столь высокого, далее виднелся третий и четвертый, словно золотистое луговое море в какой-то момент застыло чередой катящихся друг за другом волн, с глубокими впадинами между ними.
Наполовину скрытые высокой травой, уменьшившиеся в размерах благодаря углу, с которого я на них смотрел, одетые в грязно-белое, сливающееся с бело-золотым травяным фоном, они шли по гребню третьей от меня волны. Числом не меньше двадцати, но не больше тридцати, легкой, но неуклюжей походкой.
Некоторые горбатые, с наклоненной вперед и, несомненно, деформированной головой, хотя с такого расстояния я не мог сказать, действительно ли у них асимметричные черепа или все дело в игре света и теней. Суставы рук, похоже, отличались от человеческих, они дергались в высокой траве, напоминая передние конечности возбужденных орангутангов.
Многих из них отличала прямая спина, без горба между плечами, и шли они с высоко поднятой головой более правильной формы, чем у их неудачливых собратьев. Эти могли бы идти легче и быстрее, если бы их не тормозили горбуны.
У большинства рост составлял примерно шесть футов — кто-то чуть выше, кто-то ниже, — с такого расстояния все они выглядели крепкими, мускулистыми, жестокими, и я не сколько не сомневался, такие враги смертельно опасны.
