Словно услышав ее мысли, оборотень сказал:
— Грань будет открыта еще несколько дней, а потом закроется на триста лет. Мне надо спешить. Я не могу оставаться в Бекелфеле. Но ты позволишь мне провести еще одну ночь под твоим кровом?
— Разумеется, — Катя постаралась, чтобы голос ее звучал с равнодушной приветливостью. — Ты меня ничуть не стеснишь.
Они снова замолчали. Они уговаривали себя держаться подальше друг от друга, чтобы ненароком не задеть что-нибудь болезненное в собственном сердце — после чего невозможно будет жить по-прежнему. Он чужой, через неделю ты сама не поверишь в то, что это было… Через неделю ты будешь на той стороне, и Грань на триста лет разлучит миры. Через триста лет ее не будет в живых, а ты сойдешь с ума от одиночества и тоже начнешь бросаться на крестьянских детей…
Ночь торжественно опускалась на кусты сирени, на белоснежные звездочки жасмина. Духота усиливала запахи цветов — они сплетались в мелодию и кружились над садом. Они кружили голову неясным предчувствием или обещанием. В этот миг не хотелось думать ни о чем плохом. И даже чуткое ухо оборотня не услышало крадущихся вдоль дома шагов…
* * *
На северо-востоке Фенлана расположено герцогство Тифлант — край бесконечных торфяных болот, который местные жители называют Понежиной. Холодные, ветреные места, где и летом бывает промозгло, как осенью… Урожаи здесь скудны, а крестьянский труд особенно безрадостен и тяжел. Гнилой, нездоровый воздух и постоянная сырость способствуют тяжелым болезням, выкашивающим целые деревни. Детей на болотах почти нет: рожаются они слабенькими, и многие умирают еще в младенчестве…
Замок герцога Тифлантского Хошбор был одним из первых зданий, построенных в Фенлане черными рыцарями. На древность указывала и строгая аскетичность стен, которые украшал лишь герцогский вензель, и местоположение: Хошбор стоял посреди непроходимого болота и был недоступен для тех, кому незнакомы безопасные тропки между трясинами. Весной болота оживали, укрывались пышным цветочным ковром, а осенью словно замирали. И только кочки с пожухлой травой нарушали унылую монотонность лишенной всяких признаков жизни равнины.
Сейчас стояло как раз такое безрадостное время. Но герцога Фаргита, владельца замка и всего Тифланта, не беспокоил вид из окна. Хотя в свое время, когда королева Морэф пожаловала его этой землей, он долго жаловался на местные скверные пейзажи. Ему хотелось бы получить Шотфел, поросший светлыми лиственными лесами и населенный множеством трудолюбивых крестьян. Но Морэф не хотела ссориться с герцогом Шотфелским: он был ей полезен. А бывший владелец Хошбора — нет. Вот и постигла его внезапная смерть во сне. Слуги поговаривали, что виной тому было отравленное вино. Однако с теми, кто болтал об этом громче других, тоже случались неожиданные несчастья.
