Я замедлила шаг. Общаться с ним я не жаждала — прошлого раза было вполне достаточно. Еще не хватало, чтобы он специально ждал меня! Но тут я заметила на стойке небольшой пакет в плотной бумаге и успокоилась. Скорее всего он — курьер, привез нам посылку, а про меня уже и думать забыл.
С легким сердцем я пошла быстрее. Но не зря же этот день был неудачным! В тот самый момент, когда я проходила мимо, парень распрощался с охранниками, повернулся, увидел меня и… узнал.
Правила вежливости требовали, чтобы я остановилась и ответила на его улыбку.
— Привет, — сказал он. — Не думал, что ты так поздно на работе.
Мы вместе вышли из здания. Нас встретили стена дождя и раскаты грома вдалеке.
— В такую погоду особо не покатаешься, — огорченно присвистнул мой спутник. — У тебя есть зонтик?
— Нет, — буркнула я.
Как будто зонтик спасет в ливень!
— Тогда придется бежать, — вздохнул он, и, прежде чем я успела уточнить, кому придется и куда бежать, он схватил меня за руку и потащил к небольшому навесу с правой стороны здания, где сотрудники «СкрепКо» оставляют свои автомобили.
Сейчас там было пусто, если не считать прислоненного к стенке мотоцикла. Я приготовилась возмущаться. Я не привыкла к тому, что незнакомые мужчины хватают меня за руку и вытаскивают под проливной дождь. Не привыкла, чтобы мною распоряжались. Не привыкла ездить на мотоцикле и не желаю к этому привыкать…
— Куда тебя отвезти? — спросил он.
— В дождь? — глупо спросила я, вместо того, чтобы возмущаться.
Он рассмеялся.
— Мы же не можем торчать тут всю ночь.
— Но мы промокнем, — возразила я.
— Боишься?
Он меня еще и дразнит!
— За твой мотоцикл! — отрезала я.
— Он и не такое выносил!
Во время этой перепалки я смогла наконец хорошенько рассмотреть его. Красивый мальчик, ничего не скажешь. Волосы черные, а глаза синие — неожиданное сочетание. Он был высок, но в меру, и мне не приходилось сильно задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Молод. Скорее всего моложе меня. Я бы не дала ему больше двадцать пяти — двадцати семи лет. Красив, и прекрасно знает об этом. Девочки, должно быть, пачками вешаются на этакого орла.
Мне стало тоскливо. Вот когда особенно остро осознаешь собственную заурядность. О таком мальчике можно только мечтать долгими одинокими ночами. Я натолкнулась на его насмешливый взгляд и устыдилась. У меня, наверное, все на лице написано. Он не может не догадываться, о чем я думаю.
Какой позор.
— Мы едем? — спросил он.
И тут во мне взыграло воспитание.
