Там он и вырубился окончательно.
Выждав минуту, Феликс с Галиной бросились в чулан. Там у левой стены на полке стояла старая оцинкованная детская ванночка. Такими пользовались еще при «Мойдодыре».
Внутри этого раритета внавалку лежали ржавые инструменты и всякое барахло. А под ванночкой притаились две пачки долларов — прошлая часть долга и сегодняшняя. Одну колоду взяла себе Галина, а вторая половина досталась Гриневскому.
* * *
Электричество в доме было.
И газ был!
Но по крестьянской привычке хозяева, которые сдали домик хохлам, на видном месте хранили примус, керогаз, подвесные лампы типа «летучая мышь». И естественно, что рядом стояли две трехлитровые бутыли с мутным керосином.
Одну емкость Галина Тарасовна лично вылила на покрытый ковром диван, частично занятый рухнувшим на него Ситником.
А в это время Гриневский городил вокруг привалившегося к столу Харитонова горы ящиков вперемешку с тряпьем из шкафов и комодов.
Вторую бутыль керосина тоже выливала опытная врач Яремчук. В комнате от сладковатых паров стало невозможно дышать.
Еще когда Феликс строил баррикаду вокруг Якова, он прихватил в углу двухметровый шест, похожий на толстое удилище. Оставалось только намотать на него тряпку и положить этот факел в керосиновую лужу возле дивана.
Они забрали все свои вещи и вышли на крыльцо. Галина чиркнула зажигалкой и зажгла тряпку на конце шеста. А Гриневский вбросил этот факел в комнату, стараясь попасть под ноги Яши Харитонова.
Бросок был точен, и пламя медленно поползло вверх к столу, заставленному закусками.
Черную икру они так и не вскрыли!
* * *
Первый раз они оглянулись, когда забор и калитка остались далеко позади.
Изба стояла, как и раньше. Только внутри вместо тусклого света электрических ламп весело плясали яркие языки пламени.
Быстрым шагом Гриневский и Галина Яремчук шли к лесу. В середине поля они обернулись на вспышку света и резкий хлопок со звоном. Это в избе вылетели все стекла, и огонь вырвался наружу.
Еще раз они оглянулись у леса. Около дома уже бегали люди с ведрами, но спасти его было невозможно. Уже горели чердак, пристройки и крыша. Постепенно начали заниматься сухие бревна старого сруба.
Люди с ведрами не гасили погорельцев, а поливали свои дома, боясь, что огонь перекинется на них.
Взглянув на дело своих рук, Гриневский виновато опустил голову, а набожная Галина перекрестилась и отвесила земной поклон. Вспомнив о ребятах в избе, она тихо прошептала: «Мир их праху»…
