Но они заподозрят меня! Я не дамся!
Замести следы – вот, что следует сделать. Оставалось стереть последнюю Лизину надпись. Я включил кран, смочил руки и вытер помаду. В паутинном углу нашел сухую тряпку, намочил и протёр зеркало, от чего оно стало вызывающе блестящим в этом анклаве смерти, но я без остатка стёр её надпись – флешка предназначалась исключительно мне. И никто о ней не узнает.
В животе начинало бурлить. Дав взглянуть последний раз ей в лицо, ноги сами выволокли меня из ванной.
Никаких следов пропавшей пары обнаружить не удалось. Лишь разлитое в бокалы вино, пустые покрывала, молчащий граммофон и бабочка… Бабочка крепыша. Она барахталась на полу и не могла взлететь, даже если б имела крылья. Из склепа не улетишь, а крепыш забыл её, значит, он был здесь – это реальность, а не моё больное воображение. И это точно не я повесил Лизу – как такое вообще возможно? Вздор! Мне нужны свидетели, и я вспомнил о хранительнице тайных комнат мадам Тюссон. Но эта кошёлка сбежала первой, как будто предчувствовала, чем закончится оргия. Но она под крышей Ливенсона, работает на него, и отыскать её – дело чести. Пусть следователи займутся ею. Но Лизу не вернуть…
Почему она умерла? Почему я даже не подозревал неладное? Нет, я подозревал, веяло приближающейся пропастью, но кто знал, что всё так закончится?! Я остался один в цитадели порока с собственной страшной тайной.
Тайна смерти моей сладкой девочки…
Отчаяние разваливало меня на части, и я рвался к выходу. Чёрный вход, за которым скрылась призрачная старуха, оказался открытым. Должен быть и запасной выход? Я решил отыскать его и стал бродить по коридорам. Обнаружил скрывавшуюся за разорванной ширмой лестницу, ведущую вверх. Я поднялся и попал в пустое помещение, пахнувшее побелкой и свежей краской. Впереди сиял уличный свет, но не манил, а пугал. Пройдя вперёд, я попал в просторную, заваленную строительным хламом, комнату с окнами, выходившими на проспект. Парадный вход заперт изнутри. Эти твари были посланниками ада. И я сам стал их кровным приспешником – потустороннее ощущение.
Всё здесь инфернально…
Я открыл дверь и вышел на улицу. Вой машин и людской поток пронзили сознание, оглушив обескураженный разум. Я стоял перед цокольным этажом, взглянул вверх и увидел вывеску: салон красоты «Vis – a-Vis». Под ней другая бренная надпись: «Скоро открытие!».
Не выдержав рёва турбин и безразличной толпы, я вернулся обратно и запер парадный вход. Снял с себя рубашку и тщательно вытер отпечатки пальцев. Затем вернулся в номера, стараясь не оставлять следов, и подгрёб к чёрному выходу. На удивление, двери оказались открыты. Но меня тянуло обратно, и я вернулся в наши покои. На столе замерло вино, фрукты, но бабочка… Я не заметил её на полу. Бабочка исчезла, бабочка улетела…
