Мне и вправду позвонил Белкин и потребовал срочной аудиенции, не объясняя, к чему такая спешка, и что стряслось. Он повесил трубку, но выдавил у меня обещание подъехать в «Турандот».
Вновь я каждой клеточкой тела ощутил нестерпимую тягу к Лизе. Это порыв старой нежности. Лиза кинулась ко мне в объятия, словно предвкушая скорую беду. В тот момент я не понимал, зачем нам все эти бесконечные эксперименты и эта дурная история, куда мы успели влипнуть, когда есть на свете такие моменты всепоглощающей старой нежности? Но выбор сделан, и пути назад нет. После долгого объятия я подвёз её до метро и помчался на вызов к Белкину.
Изрядно опоздав, благодаря привычным заторам, я застал Белкина в хилом расположении духа. Тот резался в телефон и не замечал меня, пока я громко его не окликнул. Пластырь поверх густых бровей отсутствовал, но ссадина до сих пор краснела и напоминала о себе, а царапины на шее покрылись корочками – постепенно Владик отходит от бабских побоев.
– Что снова стряслось? – сразу спросил я, стараясь особо не задерживаться.
– Проблемы.
– У тебя? Какая на этот раз?
Но проблемы случались не только у Белкина.
– Секир в аварию попал. Лежит в больнице, в реанимации.
– Жив? – опешил я от нежданной новости.
– Раз в реанимации, значит пока жив. Состояние средней тяжести.
– Мать его! – выругался я, саданув кулаком по столу. Я и так был на взводе, а тут потрясающая новость. День открытий и день впечатлений со знаком минус.
– Ты чего? Чего злой какой? Миха не специально, – обиженно прозвучал Белкин. – Пёрся к Фридману по своей полосе, но одна сволочь выехала на встречку и прямиком в Секира. Не угадаешь – все под Богом ходим. Разнесло его тачку вдребезги. Хорошо, спасательные подушки сработали, но удар получился сильный. Поломался Секир, как трансформер. Спасатели распиливали железо, чтоб его достать.
– Зато точно купит новую тачку – это плюс, – отрешённо сказал я, глядя в пустоту.
– Ты рехнулся? Секир помирает, а ты шутишь?! – негодовал Белкин.
С ним Белкин общался чаще, дружили они давно, и время проводили больше, я же не испытывал к Михе особых эмоций. Формально – нет, но авария потрясла меня. Мозг раздвоился: одна половина думала о Лизе, а вторая о Секире. Первая половина побеждала – Лиза важнее, и с ней всё в порядке. Секиру, так сказать, нездоровится, но он живучий жучище, так что выкрутится. Его лошадиное здоровье не подкачает. Мне бы стоило быть этичнее и проявить каплю сострадания. Проблем он нам всем подкинул. Набирает обороты проект – Иглесиас, Мадонна, а ключевой компаньон выбывает из строя, сваливая из игры.
