Но в её адрес я больше не посылал угроз. Не стоило пугать сумасбродку. Иначе она запросто может слиться в любой момент или повеситься. Почему бы и нет? Таким же нехитрым способом. От чокнутой литераторши можно ожидать что угодно, но она всё равно шокирует неожиданной выходкой. Почему бы ей не повеситься? Не пришлось бы марать свою репутацию. Идти на мокрое дело ради Адель – не самая манящая перспектива.
Адель невыносимо осточертела, надоела, достала. Её запах, звуки, шорохи, телодвижения, аура – всё вызывало отвращение. Отныне я зарёкся не видеть её, по крайней мере, не звонить и не доставать с расспросами. Требовалось всё взвесить и проанализировать. Связываться с ней опасно – запросто настучит ментам или даже настрочит на меня заяву за угрозы, и тому подобное. С другой стороны, Адель получала несказанное удовольствие, ведь я проявляю к ней недюжинный интерес, как будто привязан к ней толстыми серебряными нитями, и она руководит мной по своему усмотрению, держит всю власть надо мною. Разве придётся играть по её правилам? И кто дал ей карт-бланш? Кто позволил смеяться надо мною?
Неужели моя славная девочка….
С Адель давно пора кончать – это она могла довести Лизу до последнего трагического шага. Запросто! Зная её безумную биографию…
Ночь за ночью приближались к девятым лунным суткам. Я ждал их, и каждую полночь ко мне приходила Лиза. Явственно я слышал стон, уже позволял себе открывать глаза, пытаясь понять, откуда он доносится, но в ту ночь я услышал нечто особенное – её слабый призывающий голос.
Как всегда, я лежал, укутавшись простынёй, и пытался сосредоточиться, настроиться на её волну, как вдруг появилось шипение. Звук издавался в трёхмерном пространстве, и невозможно разобрать, откуда он исходит. Видимо, с неба, думал я, но небо находится близко-близко – на расстоянии метра, на расстоянии вытянутой руки. Лиза так близка, но я до сих пор не научился общаться с призраками.
Начиналось всё, как обычно – неизвестный тревожный шум… Слабый стон, то умолкающий, то усиливающий амплитуду. Неожиданно улавливались новые нотки – тоже стон, но уже мужской, крепкий, протяжный. Меня пробило в пот – я узнал в нём себя. Мой стон сливался с причитанием Лизы – так мы общались, когда занимались любовью.
Тело парализовало, придавив к постели. Простыню под спиной пора выжимать. Я прислушался в ожидании второго пришествия, но стон стихал, удалялся, исчезал за стену, и возник шёпот, неразличимый шёпот её губ. Лиза звала куда-то, произнося неуловимые фразы, но не получалось распознать смысл. Призыв умолкал и возобновлялся: те же звуки, те же интонации, а я научился предугадывать их. Лиза старательно повторяла свой текст, а я бессильно внимал её сладкому тембру. Уши горели огнём, но страха я не испытывал. Лиза доказывала, что не умирала, и доказывала, что находится рядом, выполняя обещание, даже будучи на том свете. По ту сторону добра и зла.
