– Год назад у меня умерла собачка, – встряла Адель.
– Сравнила! Собачка! Ты бы ещё припомнила всех мух, которых ты шлёпнула мухобойкой. Наступила чёрная полоса. Великая депрессия…
– Я бы не связывал эти события, – говорил я.
Что может сравниться со смертью любимой? Даже если Секира и Белкина размажет по стенке «КамАЗ», я бы всё равно не поставил их в пятёрку самых значимых сцен из моей жизни. Мнимая смерть Лизы – единственное событие, достойное скорби и вселенского уныния, а на всё остальное плевать с самой высокой колокольни.
– Всё связано. Я фаталистка, – утверждала Адель.
Выслушивать её каббалистические заключения не было никакого желания.
– Смерть мухи и смерть человека связаны. Каждая живая тварь связана с другой живой тварью. Так и в Писании сказано, а Писанию надо верить. Чему же тогда верить, как не Писанию?
Так мне пришлось прекратить хождения по дебрям пьяных размышлений, покинув их утомительное общество, не прощаясь. Пусть Лиза поймёт меня и не обижается. Я думал лишь о ней и не собирался выслушивать бред двух напившихся маразматиков. Белкин тут же вскочил и, качаясь, но придерживаясь за стулья, попрыгал за мной. Наедине с Адель он боялся остаться. Чем-то и она его пугала, чем-то оттолкнула и повергла в смятение. В итоге Адель осталась наедине с собой. Нам всё равно.
На третий день, когда похмельный синдром угас и появился трезвый взгляд на прошедшие события и свою участь, мне позвонил следователь Звонарёв.
Признаться, я ждал его звонка. Сыскные псы так просто не отвяжутся, да и сам Цербер предупреждал, что у него длинный список вопросов. Я же безоговорочно решил, что начну вести собственное расследование её смерти, буду следовать оставленному посланию и обязательно разгадаю тайну. Два дня меня никто не беспокоил, и Лиза не выходила на связь, а Адель словно канула в Лету.
Я надеялся обрести свободу, но следователь вернул меня в суетный мир, назначив встречу, но не на допросе в прокуратуре. Формально ко мне не придерёшься, и о моем алиби Звонарёв был оповещён. Дело шло к закрытию. Никаких улик, кроме тайн и загадок – уголовное дело не заведёшь. А если и заведёшь, то пора закрывать – глухарь, как выражаются оперативники. Как мне удалось так чисто замести следы? Без влияния нечистой силы и помощи Лизы явно не обошлось.
Навязчивый и принципиальный следователь сдержал обещание и пригласил меня на очную ставку, от которой я не мог отказаться, что означало бы мою вину и чистосердечное признание. Не в убийстве, конечно, но в сопричастности и пособничестве, в сокрытии значимых фактов и улик. Мне предстояло во что бы то ни стало расставить со следователем все точки над i.
