Дядя Игнат поворчал, но согласился. В целом, ему было всё равно. Оказалось, что он не видел родную племянницу несколько лет и даже не надеялся её встретить. Я спросил о её родителях, но он толком ничего не ответил – ни откуда Лиза родом, ни где поживают её матушка с батюшкой. Странный был этот дядя Игнат Петрович Миндаль, как и сама усопшая Лиза. Он был никому неизвестный кладовщик в одной вшивой заштатной торговой базе, и ещё пару лет не вылезал бы из кладовой, если б не это трагическое известие.
Я не нашёл в нём ни одной похожей черты, чтоб напомнило Лизу. Игнат Петрович был крепкого телосложения, очень сутулый и на лбу имел красное родимое пятно, как у Горбачёва, за что я и прозвал его «первый кладовщик СССР». Образования он был недалёкого и о высоких материях с ним не поговорить, но искренне проявлял свои чувства к усопшей и несколько раз предложил напиться в дешёвом кабаке. Разумеется, я отказался. Время пить пока не пришло, а в дешёвых кабаках я не напиваюсь. Там, где напиваюсь я, Игнату Петровичу вход заказан навсегда.
На днях случилась погребальная церемония. Участников пришло меньше, чем я ожидал. Всего-навсего пара штатных сотрудниц из офиса, где Лиза действительно числилась и каждый день трудилась в поте лица, плюс несколько дальних подруг, включая любимую поэтессу. Белкин вдруг согласился придти, и, конечно же, дядя Игнат Петрович. Вся честная компания проводила Лизу в последний путь, но я-то знал, что она жива, а её погребение – пустая формальность, уготованная свыше.
Лиза жива, и ей не требуется воскреснуть. Я знал, что она смотрит на нас, наблюдая, как мы прощаемся с ней, думает о будущем и совсем не собирается уходить. Глядя в хмурое небо, окатившее нас промозглым дождём после погребения, мне стало не так горестно и прискорбно. Лиза любила дождь, и это был её прощальный подарок и напоминание, что она меня слышит, видит, и довольна, как я всё устроил. Я старался, Лиза, очень старался.
Мы готовились засыпать Лизу землёй, и когда бросали вниз липкие горсти, я запомнил её закатанные глаза, в которые взглянул последний раз, чтоб зафиксировать навечно. Но это не Лиза, а растерзанный препарат.
Лизы там нет…
Погребальная церемония прошла гладко. Адель расчувствовалась и утирала скупые слезинки. Пафосные сотрудницы стояли молча в сторонке в позе истуканов с острова Пасхи, а дядя Игнат резво засыпал гроб, будто замыслил вручную закопать племянницу.
Сам я быстро отошёл в сторону, уступив место другим. Белкин даже не пачкал руки.
