— А ты знала, что дрозды одомашнились? Мотай на ус, член учкома!
Тоня покраснела:
— Нахал! Как ты смеешь всё время дразниться? Я…
— Член учкома — знаем! — ухмыльнулся Лихов.
Тоня схватила Лихова за плечо и стала колотить кулаком по спине, приговаривая:
— Получай! Получай! Завтра ваша воспитательница придёт, я ей на тебя нажалуюсь, хулиган! А сегодня получай за свое нахальство!
— Ой, караул! Убивают! — хохотал Лихов. Он вырвался, отбежал в сторону, издали проговорил с некоторым уважением:
— А у тебя кулаки крепкие, ничего!
Во время этой короткой шумной потасовки Чикот почти прижался грудью к земле, замер на секунду, потом заметался, заскользил вокруг клетки. Все — и Стеша тоже — смотрели на Тоню и Митьку Лихова. А Матвей смотрел на Чикота. И поэтому заметил, как Соня Кривинская поспешно шагнула к дрозду, торопливо протянула руку… Но ей не удалось нарушить запрет: Стеша схватила Соню за руку:
— Это что? Сказано — нельзя! Хотела воспользоваться, что все отвлеклись? Так нечестно!
У Сони всё лицо и шея залились алой краской.
— Идиотская птица! — сказала она презрительно. — Кому она интересна?
— Неправда! Неправда! — заговорили ребята. — Ну что ты, Соня! Очень интересно.
Всё-таки Стеша ловко взяла Чикота в руки и посадила его в клетку:
— Ладно… И так у него сердце бьётся.
— Ну подожди! Пусть ещё побегает! Не уходи! — просили ребята.
Однако Стеша с непреклонным видом подхватила клетку с Чикотом и унесла её в интернат.
— А всё Соня! — упрекнул кто-то из мальчиков.
— Недотрога какая — подумаешь! — обиженно заявила Соня. — Уж и не тронь и не взгляни!
Тоня захлопала в ладоши:
— Тихо, тихо! Ну, как вы будете играть? Играйте, детки, играйте!
— Лучше расскажи нам что-нибудь интересное! — попросила Маруся Петрова. — Любовь Андреевна часто нам рассказывает.
— Ещё и рассказывать вам! — недовольно протянула Тоня.
Но раздался гонг. Ударили в кусок рельсы, висевшей на дереве у кухни. Пора было идти ужинать. Сразу приободрившись, Тоня стала строить второклассников в пары.
— Что ты за мной ходишь?
Стеша обернулась и посмотрела на Матвея.
Матвей молча остановился на дорожке, нагнулся над клумбой, будто разглядывая увядшую растрёпанную астру. Он и сам толком не знал, почему его так тянет к этой девочке, изрядно ворчливой и сердитой.
Ребята из их класса постоянно звали его играть. Часто подступали с разговорами. Особенно девочки. Томка, та вечно на него наседала: «Матвейка, идём играть в мяч, ты будешь водить!», «Матвейка, ешь побольше! Ты в интернате похудел, а мы все поправились». Это надоедало, но было ясно, что Томка хочет ему добра.
