Мона очень осторожно вела свой «Приус». И волновалась, что ведет слишком осторожно, а это может навести копа на мысль, что она не слишком трезвая.
Как-то она сумела добраться до фермы, ничего по дороге не разнеся. На повороте к ферме фары выхватили из темноты двух собак, несущихся галопом навстречу. Она остановила машину и присмотрелась. На нее в ответ посмотрели немецкая овчарка и какой-то оглушенный доберман, и доберман оскалил зубы. И она могла бы поклясться, что немецкая овчарка ее узнала: пес тихо что-то прорычал, и собаки прошли мимо.
Она поехала дальше, к складу. Дверь была открыта, перед зданием стоял какой-то странный грузовой фургон. Мона полезла в бардачок и вытащила пистолет. Вышла из машины, медленно подошла к двери. Прислушалась минуту, потом шагнула внутрь.
Тут же ее оглушила стая рычащих собак, многие с окровавленной мордой и пастью, но не успели они двинуться с места, как ее приветствовал знакомый лай.
— Ники! — крикнула она, и большая черная собака прыгнула к ней.
Остальная стая оставила враждебность и неспешно направилась в соседнее помещение.
— Где Сэм, Ники? — спросила она.
Собака заскулила и побежала ко входу в подсобку. Мона бросилась за ней, заглянула внутрь и вскрикнула.
На полу лежал волк — нет, он был больше волка, больше самого большого волка на земле, и клыки у него были оскалены, а когти такие, что могли бы перерезать дерево, и она подняла пистолет, готовая стрелять, но тут волк обратил глаза в ее сторону и застонал.
— Сэм! — крикнула она, бросая пистолет и сама бросаясь его обнять.
— Мона, — выдохнул он хрипло. — Аптечка. Коробочка с надписью «Атропин».
Она вскочила и бросилась открывать аптечный ящик. Коробочка лежала на нижней полке. Открыла — там оказались три шприца с наконечниками на иглах.
— Сколько и куда? — спросила она, нагибаясь к нему.
— Два, — выдавил он. — Прямо в сердце. Выжидай пять минут, и если нет реакции, вводи третий.
— А где… — Она стала нащупывать сердце сквозь свалявшийся мех.
— Там же, где всегда, — сказал он. — В ребро не попади.
Она сняла наконечник с первого шприца, стала ощупывать первое снизу ребро, пока не нашла щель. Глубоко вдохнув, она всадила шприц до отказа и нажала на поршень. Лерман застонал от боли. Она убрала шприц, повторила то же со вторым, наклонилась и обняла волка обеими руками.
— А если третий не поможет? — спросила она.
— Тогда я мертвец, — прошептал он.
Салли осталась стоять с поводком в руке там, где Уолдо ее оставил. Увидев его, она даже заплакала от радости, но перестала, увидев рядом с ним немецкую овчарку. Уолдо подошел и сел у ее ног.
