— Отлично, отлично, — приговаривал он, удовлетворенно рассматривая негативы.
— Но тут же ничего не видно! — удивилась Ева.
— Тебе не видно, а я все вижу, — ответил он. — Как насчет сигареты? Только не в лаборатории, дым негативам ни к чему!
Они уселись на низкий диванчик, наполовину заваленный всякой всячиной. С наслаждением выкурив сигарету, Дэвид повернулся к Еве и, прежде чем она успела опомниться, поцеловал ее. Ева почувствовала нежную влагу его раскрытых губ и упругость языка.
Откликаясь на это касание, ее тело выгнулось, прильнуло к его телу, они сплелись, дыхание участилось… Неожиданно Ева резко освободилась из рук Дэвида.
— Что такое? — хрипловато спросил он.
— Ничего… дело в том… как сказать… я боюсь! — она нервно одергивала свитер.
Дэвид нежно потянул ее к себе:
— Не нужно, все будет очень хорошо. Она покачала головой:
— Нет, нет! Нельзя так возбуждаться. Можно и не совладать с собой.
Дэвид недоуменно уставился на нее.
— Нет, Дэвид, ты мне очень нравишься, не в этом дело. Я бы хотела тоже тебе нравиться… чтобы ты чувствовал…
— Детка, — тихо сказал он. — Но ты же мне страшно нравишься!
Волосы Дэвида вконец разлохматились, его глаза светились нежностью.
— Понимаешь, мне нужно твое уважение.
— Все правильно!
— Но мне страшно, страшно так… волноваться, потому что я не знаю, что будет потом.
— Чего ты не знаешь?
— Я боюсь, что могу совершить смертный грех… Седьмую заповедь нарушить.
— Что-что?
Дэвид нахмурился и глянул на Еву так, будто прикидывал, в своем ли она уме.
— Ты придуриваешься или как? — Нет.
Ева поднялась с дивана и огорченно посмотрела на Дэвида.
— Как бы меня не влекло к тебе и как бы инстинкт не подсказывал, что я могу… потерять себя, я знаю, что мне следует остановиться. Взять себя в руки.
Дэвид с минуту пребывал в совершенной растерянности.
— Как хочешь. — Он пожал плечами и тоже поднялся на ноги.
— Не сердись! — взмолилась Ева.
Он с размаху пнул, пустую жестянку. Ева заметила, что он даже как-то встряхнулся, видимо, стараясь избавиться от возбуждения.
Боже мой, что она натворила! Однако эта мысль была исполнена гордости — вот что она может! Как бы ей хотелось, чтобы с Дэвидом все шло своим чередом. Конечно же, надо было остановиться, католическая церковь рассматривает секс как смертный грех, к тому же и Дэвид перестал бы уважать ее после этого, а значит, речи не могло бы быть, чтоб он на ней женился…
Дэвид широко улыбнулся.
— Все в порядке, кисуля! Я бы не хотел тебя заставлять, раз ты не хочешь!
