В дверь позвонили, и Кэрри умчалась. «Хрен с ней», — подумала Долорес. Она перешла в спальню и уселась перед трельяжем. В мягко подсвеченном тройном зеркале она была неописуемо хороша собой. Долорес залюбовалась своим отражением анфас и в профиль. «Хрен с ней! — подумала она снова. — Но черта с два я буду просто так торчать дома!»
Порывшись в комоде, Долорес извлекла пластмассовую коробочку, где у нее хранилась марихуана и папиросная бумага. Она скрутила сигаретку и сделала несколько глубоких затяжек, стараясь как можно дольше удерживать дым в легких. Наркотик начал действовать. Поудобней расположившись на кровати, чтобы видеть себя в зеркале, Долорес снова затянулась.
«Моя жизнь, — думала она, — все дело в том, как я жила… Боже мой, я, что ли, виновата, что мне так сильно Хочется всего — везде бывать, всюду ездить, общаться с заметными людьми, с людьми, от которых что-то зависит, одеваться у Диора и Сен-Лорана, выглядеть так, чтобы любая Казалась больной рядом со мной!
И быть на глазах — посещать премьеры в опере там или на Бродвее, блистать на бенефисах, на приемах, стать «звездой» нью-йоркского сезона. Потом в Париж! А в январе — лыжный сезон в Европе, Альпы…
Я так и вижу себя в умопомрачительном лыжном костюме, возможно, я даже научусь ходить на лыжах. Впрочем, кого это колышет — ходишь ты на лыжах или нет. Главное, как ты смотришься. И хорошо ли трахаешься, а это я делаю здорово… просто здорово. Коктейль после танцев — этой секс разминки, болтовня о лыжах. Жизнь! Я буду, одета с некоторой небрежностью, слегка растрепанные волосы перехвачены обручем — один из вариантов, почти полное отсутствие макияжа, благо, моя кожа это допускает… Ну а февраль должен проходить на Карибском море — Раунд-Хилл, Лайфорд-Кей, Райский остров, Барбадос. Солнце. Я рождена для солнца — бронзовое тело, легкие платья от Гуччи, бикини, сандалии от Луиджи, катанье в «масерати» и все эти бароны, игроки, спортсмены и принцы богатые-богатые — по-настоящему богатые! — пялят на меня глаза… Ночные сборища до утра, казино, шампанское в три ночи…
А вот и он — загорелый и мужественный, в номере за двести долларов в сутки. У него графский или еще, какой титул, на нем синий блейзер с золочеными пуговицами, с короной, вышитой на нагрудном кармане, галстук от Кардена, белые брюки, сшитые римским портным. Как же фамилия этого знаменитого портного? Баттистони… Да, а для меня он будет заказывать вещи у Диора с доставкой самолетом прямо из Парижа… Я буду ходить в кафтанах или в вечерних брючных костюмах. Какого черта я не выучилась по-французски в школе? Болтала бы, как Кэрри, черт бы ее драл! Белый песок, пальмы, синее-пресинее небо, кожу ласкает нежный ветерок… В марте — в Акапулько. Они там все сдохнут, увидев меня! Да, еще поездки в Палм-спрингс, там я покажусь на люди в потрясном теннисном костюме. Придется научиться играть в теннис, впрочем, можно и просто крутиться с ракеткой вокруг кортов. Пройдет Пасха — как насчет Севильи? Оттуда на Коста-дель-Соль и, Господи Боже мой, я так и вижу, как все эти обезумевшие европейцы спрашивают, кто я такая и откуда взялась! Потом Мадрид, Рим, Париж, Лондон — восторг! Вот где мое настоящее место — обед у «Ласере» в Париже, появление во всех этих фешенебельных местах, которые вечно расписывают: «Вог», «Город и деревня» и «Холидей»! А еще Сардиния, Альгеро, куда съезжается весь свет, абсолютно весь. Конечно, мне нужно будет заезжать и на Капри, и в Биарриц, и в Монте-Карло…
