— Неправда! Вы с самого начала рассчитывали на меня, и, стало быть, расплачиваться приходится мне, — Джиллиан все больше распалялась.
— Так ли уж дорого вы расплачиваетесь? — с сарказмом спросил Дамарон — Подумаешь, слегка нарушили привычный ход вашей жизни. И то ненадолго. Кое-кто счёл бы это просто бесплатными каникулами.
— Вы не понимаете, о чем говорите! — воскликнула она дрожащим голосом.
Синклер стиснул зубы. Теперь, когда он увидел свой план глазами Джиллиан, тот действительно показался ему очень жестоким. Но потребность отомстить за гибель родителей въелась в его плоть и кровь, так что он просто не мог отказаться от мести.
— Я извинился…
— И думаете, что теперь все в порядке, да?
— Нет, — тихо ответил Син, глядя ей в глаза. — Это мой грех. И он будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Джиллиан почему-то поверила ему. Она верила всему, что он говорил. Однако ей от этого было не легче — ведь она-то по-прежнему находилась в двусмысленном положении!
— Скажите, а вы не преувеличивали насчет вашей матери? — спросил он.
Джиллиан вздохнула и покачала головой. Она сердилась и на него, и на себя, но на себя больше. Ведь он же враг! А она мало того, что разговаривает с ним как ни в чем не бывало, так еще и сидит у него на постели и отчего-то чувствует себя так уютно…
— На самом деле, я не знаю. У нее всегда было слабое здоровье. Уже несколько раз казалось, что она находится на грани смерти, а она до сих пор жива. Но потеря Стефана будет для нее смертельным ударом. Она его обожает.
— Если вашей матери понадобится помощь, вы дайте мне знать. И вообще, если вам что-то понадобится…
— Не понадобится! — Он прикусил губу.
— Вы имеете в виду, что вы не примете моей помощи?
— Вот именно.
Что ж, видимо, ей не остается ничего другого, как смириться с тем, что эти двое вступят в свою смертельную игру, и она ничем не сможет им помешать.
Но когда все это кончится, Джиллиан сможет вернуться к своей прежней жизни. И не желает она иметь ничего общего ни с тем, ни с другим!
Син почувствовал, как она меняется прямо на глазах, закрывается, уходит в себя, становится чужой, и поспешил исправить свою ошибку.
— А что вы будете делать, когда уедете отсюда? Вернетесь в Мэн? Снова будете работать официанткой?
— Это моя жизнь, моя работа.
— Но почему? Ведь ваш отчим — один из самых богатых людей в мире!
— Его деньги — это его деньги, а не мои. И к тому же я люблю свою работу.
Это была правда. Но правдой было и то, что ей были не нужны деньги Стефана.
