Когда он закончил, то помог мне выбраться из ванны и аккуратно вытер полотенцем. Потом открыл шкафчик, достал оттуда большую бутылку лосьона и принялся натирать им мое тело.
— Приятно, верно?
По коже у меня бегали мурашки. Его руки были повсюду, скользили вокруг, втирая в меня лосьон.
— Прошу вас, прекратите. Пожалуйста…
— Но почему я должен прекратить это? — сказал он и улыбнулся.
Он не спеша продолжил и не пропустил ни кусочка поверхности.
Когда он закончил, то оставил меня стоять на дурацком ворсистом коврике розового цвета. Я чувствовала себя натертым салом поросенком, благоухающим, как букет долбаных роз. Мне не пришлось долго ждать. Вскоре он появился, принеся с собой охапку одежды.
Он заставил меня надеть крошечные белые кружевные трусики — не какие-то там джи-стринги или танга, а обычные трусики — и бюстгальтер без бретелек им в тон. Все моего размера. Он отступил назад, оценивающе оглядел меня и похлопал в ладоши, поздравляя себя с хорошо выполненной работой. Потом он протянул мне платье — девственно белоснежную вещь, которая, возможно, и понравилась бы мне в прошлой жизни. Черт, платье было хорошее, с виду — дорогое. Оно напоминало знаменитое платье Мэрилин Монро, но не настолько рискованное — такая себе версия для хороших девочек.
— Покружись.
Когда я не двинулась с места, он приподнял бровь и сделал в воздухе круговое движение пальцем.
Я закружилась, и платье поплыло вокруг меня. Он одобрительно кивнул, а потом вытянул руку вперед, чтобы я остановилась.
Он вывел меня из ванной комнаты, и я заметила, что мои фотографии он убрал, да и коробки уже не было видно. На полу были расставлены свечи, свет — приглушен. И посреди всего этого царила кровать, которая казалась просто громадной. Готовая и ждущая.
Я должна была найти способ чем-то зацепить его. Выиграть время, пока кто-нибудь найдет меня здесь. Кто-нибудь обязательно найдет меня.
— Если бы мы подождали, пока узнаем друг друга чуть получше, — сказала я, — все было бы более изысканно.
— Расслабься, Энни, здесь тебе нечего бояться.
Мистер Роджер сказал бы, что сегодня прекрасный день, чтобы убить всех соседей.[1]
Он развернул меня спиной к себе и начал расстегивать змейку белого платья. Теперь я уже плакала по-настоящему. Это были не просто всхлипывания, а глупые судорожные завывания. Опуская замок змейки все ниже, он поцеловал меня в шею. Я вздрогнула. Он рассмеялся.
Он дал моему платью упасть на пол. Пока он расстегивал мой бюстгальтер, я пыталась как-то оттолкнуть его, но он крепко держал меня, обнимая одной рукой за талию. Вторая рука появилась с другой стороны и легла мне на грудь. Щеки мои были мокрыми от слез. Одна из слезинок упала ему на руку, и он резко развернул меня к себе лицом.
