— Ну, и каша же заварилась там, в Берлине… Мерзко пахнущая каша. Но концов нет. Ягода жестко защищает своих протеже, как будто вообще ничего не боится. Вам, дорогой мой, стоило бы держаться от всего этого подальше. Ну, зачем вы втравили в это дело Сокольникова? Тот уже успел вчера побывать у Феликса Эдмундовича. «Я, — говорит, — понимаю, что ОГПУ для работы за кордоном нужны неподотчетные и не связанные с движением средств в Наркомфине секретные фонды. Но зачем вы посылаете для реализации ценностей человека, который ничего не смыслит в рынке бриллиантов, и который может своей топорной работой подставить и себя, и вас?»
— Так он правильно говорит! — с нажимом заявляю я.
— Правильно-то правильно… — качает головой начальник ИНО, — но вытаскивать Лурье из-под ареста берлинской полицией пришлось нам. И вытащили. А Ягоде похождения этого субчика к делу не пришьешь, ибо сам он действовал на основе вполне официальных распоряжений сверху.
— Не кажется ли вам, Михаил Абрамович странным совпадение ареста Лурье и перехвата судна с военным грузом, шедшего из Германии в Ленинград? — осмеливаюсь влезть со своим вопросом.
— Кажется! — отрезал Трилиссер. — Вот только Александр Яковлевич Лурье уже давно к секретным делам никаким боком не причастен.
— Да? А зачем он в Берлин ездил? Не по секретным делам? — парирую его аргумент. — И, кроме того, сам Лурье, может быть, о наших военных контактах с Германией и не особенно в курсе. А вот его покровитель…
— Это всего лишь подозрения! — отрезал Трилиссер. И, чуть погодя, добавил, — К сожалению…
— В конце концов, Михаил Абрамович, а стоило ли вам светить свою, с таким трудом создаваемую агентурную сеть в Германии, для того, чтобы вытаскивать какого-то Лурье из неприятностей, которые он зарабатывает своим весьма сомнительным поведением? И имеет ли право зампред ОГПУ требовать от вас подставлять своих людей под риск разоблачения? — мои слова, похоже, ложатся на подготовленную почву, поскольку обычный мягкий, с грустинкой, взгляд Трилиссера становится жестким и колючим. Он нервно машет рукой, и выдавливает из себя:
— Давайте пропуск. Подпишу.
Выхожу из бывшей резиденции страхового общества «Россия», еще не перестроенного, и довольно сильно поэтому отличавшегося от привычного для меня — в моем то ли будущем, то ли прошлом. — облика. Теперь и на свидание можно отправиться, благо, тут недалеко. Вы уже, наверное, догадались, где я свидания девушке назначаю. Да-да, именно там — в тире общества «Динамо».
