— Довольно скорби, пора браться за дела, мой дорогой. Конраду было бы приятнее видеть тебя в зале совета, нежели в этой неубранной комнате!
— Конраду было наплевать на меня, и на тебя, и на всех, — Эйрих уткнулся носом в подушку, еще не просохшую от пролитых слез.
— Если бы это было так, он бы не стал в последнее утро заниматься твоим будущим, превращая тебя в графа и владетельного сеньора, — возразил Бертран де Вер, — так что, монсеньор граф, поднимайся.
— И не подумаю, — Эйрих крепче вцепился руками во влажную ткань, — вернее, я поднимусь, но только для того, чтобы навсегда покинуть этот прекрасный край, обреченный жить под властью тупоголового Манфреда…
— Вот уж этому не бывать!
— Что ты говоришь, граф?.. — Эйрих приподнялся на локтях и обернулся, изумленно глядя на де Вера через плечо.
— То, что слышишь, мой друг… — граф поднялся с постели, прошелся до окна и обратно. — Сегодня на совете я оглашу завещание покойного императора касательно престолонаследования. Нашим новым повелителем станет его высочество Теодор, герцог де Бриз, единственный кузен Конрада и Манфреда.
— Час от часу не легче — сын де Борнейля на престоле! Яблочко от гнилой яблоньки, — Эйрих скривился от отвращения при одном воспоминании о последним минутах высшего жреца. «И весь этот ужас, все это глумление над собственной честью — напрасны!»
— У монсеньора Борнейля не было детей, а Теодор — сын давно погибшего на войне герцога Сезари, также приходившегося нашему императору родным дядей, — терпеливо и с улыбкой пояснил Бертран де Вер.
Эйрих вскочил с ложа, запахивая мантию.
— Впервые слышу об этом принце! Где вы его прятали, этого тайного наследника?!
— Он сам себя упрятал, этот неугомонный странник морей, — граф указал рукой в перстнях на синюю гладь за окном. — Принц проводит на море больше времени, чем на суше. Незадолго до того, как уйти, Конрад вызвал Теодора в столицу, объяснив ему в письме, какое будущее его ждет, и принц обещал вскоре вернуться.
Эйрих закусил губу, вспомнив сцену в галерее.
— Если бы ты только намекнул, монсеньор Бертран!.. Если бы дал мне шанс предотвратить весь этот ужас… — юноша содрогнулся при мысли о скорченной окоченевшей фигуре рядом с мраморным саркофагом. — Но ведь молчал до последнего!..
Граф тяжело вздохнул.
— Я долго боролся, Эйвинд, можешь мне поверить! Но воля императора, и его огромная не проходящая любовь оказались сильнее моих доводов и желаний… Я просто следовал данному моему другу и повелителю слову, хотя сердце обливалось слезами при виде твоих мучений…
